Лабиринт Фавна - Гильермо Дель Торо

– А я не хочу, чтобы плохое случилось с тобой, – шепнула она, баюкая Офелию, как младенца, хотя часть сознания приказывала остеречься и не поддаваться нежности.

Когда-то Мерседес мечтала о дочери, но из-за войны забыла свои мечты. Она многое забыла из-за войны.

– Ты знаешь колыбельные? – тихонько спросила Офелия.

Колыбельные? Да…

– Всего одну. Только я слов не помню.

– Все равно спой!

Офелия умоляюще смотрела на нее.

Мерседес закрыла глаза и, укачивая чужого ребенка, стала еле слышно напевать песенку, которую мама пела ей и брату. Мелодия без слов наполнила обеих тихой радостью, как будто впервые на земле родился младенец и ему впервые пели колыбельную. Мелодия рассказывала о любви и о том, какую боль она приносит. И какую дает силу, даже в кромешной тьме.

Мерседес пела колыбельную девочке и себе самой.

Песня усыпила их страхи.

Правда, ненадолго.

Мерседес еще посидела с Офелией. Наконец девочка заснула – несмотря на страх за маму. Страх наполнил старую мельницу, словно пыль от черной муки.

В полной тишине Мерседес крадучись спустилась по лестнице. Все спали, бодрствовали только часовые во дворе. Они наблюдали за лесом и не заметили, как Мерседес, встав на колени посреди кухни, руками смела в сторону насыпанный ровным слоем песок и подняла одну плитку пола. Пачка писем была на месте, и с ней – жестянка, в которой были припасены кое-какие вещи для тех, кто прятался в лесу. Мерседес начала складывать все в сумку и вдруг замерла – на лестнице раздались шаги.

– Мерседес, это всего лишь я, – прошептал доктор Феррейро.

Он спускался медленно, как будто ему страшно не хотелось выполнять то, к чему они с Мерседес готовились уже несколько дней.

– Идем?

Пожалуйста, скажите «да»! – умоляли глаза Мерседес. Я не справлюсь одна!

Феррейро кивнул.

Мерседес показывала дорогу. Она перешла через ручей, чтобы запутать следы. Лунный свет пробивался между веток, превращая воду в расплавленное серебро.

– Сущее безумие, – бормотал Феррейро, зачерпывая ботинками холодную воду. – Если он узнает, он нас всех убьет!

Само собой, они оба понимали, о ком речь.

– Но ты, наверное, подумала об этом?

Она только об этом и думала…

Мерседес прислушалась к ночным шорохам.

– Вы так его боитесь?

Феррейро невольно улыбнулся. Мерседес была прекрасна. Отвага окутывала ее, словно королевская мантия.

– Нет, это не страх, – искренне ответил доктор. – По крайней мере, не за себя…

Он умолк, потому что Мерседес предостерегающе прижала палец к губам.

Что-то мелькнуло за деревьями.

Мерседес вздохнула с облегчением, когда из-за дерева показался молодой человек, так же бесшумно, как двигались на мху тени от лунного света. На черноволосой голове была темная кепка, а по одежде было сразу ясно, что он давно живет в лесу. Мерседес глядела не отрываясь, как он идет к ним через заросли папоротника. Брат был ненамного младше ее. А в детстве разница казалась огромной.

– Педро! – Мерседес нежно коснулась любимого лица.

Она и забыла, какой он высокий.

Брат крепко ее обнял. Когда-то ему была нужна ее защита лишь от строгой матери да от собственной беспечности. Сейчас быть заботливой старшей сестрой стало куда опаснее. Иногда Педро думал, что лучше бы она не была такой храброй и хоть немного берегла себя. Он даже просил не помогать им больше, но Мерседес никого не слушала. Сестра жила по своим правилам, даже в детстве. Педро очень ее любил.

В стародавние времена, когда люди измеряли время в основном по солнцу, жил-был в Мадриде король, которого влекло все связанное со временем. Он заказывал у самых известных часовщиков разнообразные часы – карманные, песочные, солнечные. Часы привозили к нему со всего мира, а в уплату он продавал другим королям своих подданных – в солдаты или как дешевую рабочую силу. Просторные залы его дворца полнились шорохом песчинок в огромных стеклянных часах, а солнечные часы в дворцовом саду отмеряли время движением тени. Были у него часы в виде чудесных птиц, были и такие, где каждый час появлялись крошечные фигурки рыцарей и драконов. И в самых отдаленных уголках мира королевский дворец в Мадриде называли Эль Паласио дель Тьемпо – Дворец времени.

Жена короля, красавица Ольвидо, родила ему сына и дочь, но им не разрешали играть и смеяться, как другие дети. Весь день у них был расписан по часам. Золотые и серебряные циферблаты указывали, когда вставать, когда обедать, когда играть и когда спать ложиться.

Однажды любимый шут короля отважился пошутить – мол, неспроста его господин так увлечен всевозможными часами; он боится смерти и надеется ее отсрочить, с точностью измеряя время.

Король был не тот человек, что легко прощает. По его приказу солдаты приковали шута к шестеренкам огромных часов, и король без всякого сострадания смотрел, как зубчатые колеса переломали все кости его бывшему любимцу. Слуги так и не смогли до конца отмыть механизм от крови. С тех пор часы прозвали Красными. В народе шептались, что их тиканье повторяет имя убитого шута.

Шли годы. Принц и принцесса выросли. Королевской коллекции часов завидовали по всему свету. И вот однажды, когда приближалась десятая годовщина казни шута, во дворец принесли подарок неизвестно от кого. В стеклянном ящичке лежали прекрасные карманные часы. Внутри серебряной крышки были выгравированы инициалы короля. Серебряные стрелки отсчитывали минуты. Их тиканье было почти неслышным, словно шаги стрекозы.

Когда король вынул часы из коробки, под ними оказалась аккуратно сложенная и запечатанная записка. Прочтя ее, король побледнел.

Вот что было написано красивым и строгим почерком:

Ваше величество!

Когда эти часы остановятся, вы умрете. Они знают точный час, минуту и секунду, потому что я заключил в них вашу смерть. Не пробуйте разбить их. Этим вы только приблизите свою кончину.

Часовщик

Король не мог пошевелиться, не мог отвести взгляд от часов в своей руке. Ему казалось, что с каждой секундой стрелки часов вонзаются ему в сердце. Он перестал есть, пить и спать. За несколько дней волосы его и борода поседели. Днем и ночью он только и делал, что неотрывно смотрел на часы.

Принц отправил солдат отыскать посланца, который принес во дворец смертельный подарок. Его нашли в ближайшей деревне, но посланец не знал, кто такой часовщик. Он клялся, что получил коробку на заброшенной мельнице в лесу, но, когда привел туда солдат, они увидели покинутую мастерскую. На пустом верстаке стояла в луже крови серебряная статуэтка пляшущего шута. Солдаты бросились во дворец доложить обо всем, но они опоздали. На троне сидел мертвый король, сжимая в мертвой руке карманные часы. Они остановились точно в тот час, ту минуту и ту секунду, когда умер шут.