Русская колыбельная - Ростислав Гельвич

И Альберт её поцеловал, чувствуя вкус сигарет и кофе на её губах.

Привычный ритуал примирения успокоил Лин. Она снова превратилась в саму себя, уверенную и пробивную.

– Я всё рассказала Пилипчику, – сообщила она уже за завтраком, – думала, что всё-таки лучше позвонить тебе, но ты спал, так что пришлось самой.

– Извинюсь завтра, – тихо проговорил Альберт, через силу отправляя в рот кусок яичницы. – Покряхтит и поймёт.

– Не завтра, он тебе два выходных дал. Сказал только, чтобы ты, как сможешь, поработал над делом. Хочет решение к концу недели.

– Да я помню, помню…

Внутренне Альберт обмер, Пилипчик от своего не отступился, то есть нанес ему, Альберту, удар ниже пояса. Два сеанса – слишком мало, до конца недели четыре дня.

– Ага, – кивнула Лин. – Говорил, чтобы вы уже это обсуждали.

– Обсуждали, конечно… – Альберт почувствовал, что злится, и по большей части не из-за того, что Пилипчик на него давит.

Нет, Альберт понял, что просто не может быть дома, ему тошно.

Лин наколола на вилку последний кусок яичницы.

– Но сегодня ты работать не будешь. Отдыхай. Увижу, что ты прикоснулся к этой папке – запихну её тебе в зад. Понял?

Альберт снова растянул губы в неискренней улыбке.

– А завтра сходим куда-нибудь, если хочешь…

– Уж, конечно, – ответил Альберт, отодвигая тарелку с недоеденным. – Сходим. Я уже наелся, извини пожалуйста.

Желания есть не было, хотя последний раз Альберт ел вчера утром. Пара кусков жареного яйца угловатым кирпичом лежали в желудке, их хотелось выцарапать оттуда, чтобы избавиться от этой мерзкой тяжести.

Альберт никак не мог избавиться от мысли, что происходит что-то неправильное. На самом деле всё вроде бы даже хорошо. Но Альберт не мог убедить себя в этом.

Время тянулось. Медленно, по секунде. Альберт не мог не смотреть на часы, будто выполняя ненавистную работу. Ещё он чувствовал вину из-за Лин. Чем она заслужила такое отношение? Альберт, словно запертый, прятал глаза. Он многое бы отдал, чтобы лечь и уснуть, но после сна длиною в сутки был отвратительно бодр.

Вечер перетёк в ночь. Лин предложила посмотреть фильм и Альберт согласился, радуясь, что не придётся говорить. В какой-то момент чувство неправильности в груди даже утихло, и Альберт подумал, что сможет уснуть. Но Лин, которую он обнимал, прижалась к нему плотно. Ещё плотнее. Как тогда, когда они сидели в парке, только познакомившись, она нащупала его член.

Чисто механически он ощутил возбуждение. Морально почувствовал, что это его немного раздражает.

Лин ничего не говорила, извернувшись, обняв его, дыша ему в ухо. Её гибкие пальцы скользнули Альберту в штаны, обхватили член, массируя его.

Тот был возбуждён животно, механически, но никак иначе. Сейчас ласки жены не доставляли ему ничего, совсем ничего, ни удовольствия, ни дискомфорта. И даже когда она, с красными от возбуждения щеками, скользнула вниз, высвободила его член из штанов и быстро взяла его в рот, он ничего не почувствовал. Не было ничего. Даже совсем чуть-чуть. Разве что слегка.

– Ах… – вздохнула она, когда Альберт из чувства долга сжал пальцы на её волосах и притянул к себе для поцелуя.

Навалившись на Лин сверху, одной рукой Альберт прижал жену к себе, а вторую запустил ей под футболку, пробежал пальцами по выступающим рёбрам, дошёл до груди, сжал напряжённый, твёрдый сосок.

Лин тяжело застонала.

Ей это нравилось. Как? Как? Альберт сжал её маленькую грудь так, чтобы остались следы. Лин глухо вскрикнула и вцепилась пальцами в его спину и мягко укусила его за скулу.

Альберт и хотел бы воспринимать всё иначе, но уже голую жену, бесстыдно раскинувшую под ним ноги, распластавшуюся в удовольствии, он видел куклой; свой член, твёрдый, как палка, поблескивающий её смазкой, видел странной мясной трубкой, для доставления биологической жидкости из одного тела в другое. Её сладкие стоны не вызывали в Альберт ничего.

Ничего, совсем ничего.

Они занимались сексом с час, и Лин в конце, вымотанная, даже не смогла пойти в душ. Альберт отнёс её к постели и положил, не расстилая, укрыл покрывалом.

– Ложись… – прошептала Лин.

– Я – работать, – тихо ответил Альберт, он ждал, что Лин возмутится, но та уже тихо сопела.

Времени – чуть больше часа. Это немного, но всё же успокоило Альберта: сутки прошли, наступило то самое «завтра». Хотя бы здесь, пусть и чисто технически, он не обманул Лин.

Ночь, полная нудной работы, не подарила Альберту ничего, кроме муторного осознания под утро: наступил следующий день, на работу уже завтра. Возможность сбежать вызвала у него на лице мимолётную улыбку, а потом он подумал о Лин – вдруг почувствовал: так быть не должно.

Чтобы отвлечься, Альберт опять зарылся в документы. Он прочитал всё из папки, из начала в конец и из конца в начало, но ничего дельного не нашёл, а самая важная зацепка уже известна – семь лет назад Аурей Д. Адкинс обращался к эмпатологу.

Семь лет назад для молодой эмпатологии – считай, что целая жизнь. «Не совсем. Мы работали без этого приспособления», – вспомнил Альберт, как ответил ему Аурей на первом сеансе. Может быть причина в этом? Может быть тот эмпатолог что-то не заметил?

Быстро-быстро Альберт включил компьютер, нашёл сайт клиники, которой пользовался Адкинс и узнал номер телефона. Альберта не остановило даже раннее утро, почти ночь. Там, на другом конце содружества, времени на несколько часов больше.

К тому же, Альберт знал, что позвонил бы даже ночью. Такие клиники работают круглосуточно.

– Вы позвонили в клинику имени Святого Лазаря, – раздался типичный женский голос на другом конце провода. – Напоминаю, что наш разговор записывается, слушаю вас.

На краю сознания Альберта мелькнула мысль: хорошо бы знать, кто такой этот «святой Лазарь». Имя задевало что-то в памяти. Что-то неконкретное.

Молчание могло затянуться. Альберт заговорил:

– Здр… кхм, здравствуйте, – его голос сорвался: он всю ночь не раскрывал рта. – Соедините меня с кем-нибудь из администрации.

– По какому поводу, простите?

Альберту почему-то захотелось соврать, как в кино про детективов, чтобы отогнать эту мысль ему даже пришлось приложить усилие.

– Я эмпатолог из Оак Мэдоу, доктор Альберт Горовиц. К нам недавно перевели Аурея Д. Адкинса, может вы слышали…

Краем уха Альберт услышал, как там, на другом конце провода, женщина, или девушка, тихо ойкнула и задержала дыхание.

– …мне нужно поговорить с кем-то, кто знает про его эмпатологию. Это было семь лет назад. С кем вы можете меня соединить?