Москаль - Михаил Попов

Дир Сергеевич не стал тогда выяснять отношения с братом и прекратил выяснять их с женой. Он боялся, что еще раз получит аргументом по физиономии, но страх не исключал нарастающего раздражения. Бояться надоедало. Тем более что с исчезновением Коляна поведение Светы сделалось невыносимым. Не может истерия нетерпения питаться только одним чувством благодарности за полученные когда–то деньги. Тут что–то более существенное. Но время рвать и уходить или выгонять еще не пришло. Митя примирительно улыбнулся приближающейся жене.

— Какие бы у меня ни были отношения с братом, я, безусловно, делаю и сделаю все, что возможно, чтобы он целым и невредимым…

— А какие у тебя отношения с братом?

— Ты же знаешь.

— Знаю–знаю. Слишком хорошо знаю.

Если бы не та история со сборником стихотворений, думал Дир Сергеевич в этот момент, если бы не подстроенное кормление белок, он бы нашелся, чем ответить. Надо было признаться сразу после свадьбы, еще во время медового месяца, и посмеяться вместе. А то за все эти годы мелкое, практически безобидное коварство незаметно напиталось каким то этическим весом, просто–таки гиря на весах совести! Одним словом, сплошные замкнутые круги. Остается только взвешивать, чье предательство тяжелее. Необходимо разработать систему мер и весов.

— Что ты молчишь?!

— Потому что ты говоришь.

— Учти, я не позволю тебе спустить это дело на тормозах! Как бы тебе этого ни хотелось.

— Что ты несешь, Света!

— Ваша фамилия Патолин?

— Игорь Иванович. Можно — просто Игорь.

Было и так понятно, что можно гостя называть по имени. Лет двадцать с небольшим. Белобрысый — особенно брови и ресницы, худой, спичечный человечек, губы краснее, чем у иной девицы, застенчивая улыбка. Трудно представить кого–нибудь менее подходящего по облику. Но — рекомендация Бобра.

— Вы прежде работали в активе движения «Наши», — без вопросительной интонации сказал Елагин.

— Губернским комиссаром.

«Кое–что, — подумал майор. — В прежние времена в секретари областного комсомола в таком возрасте не выбивались. Или выбивались? Стали уж забываться старые реалии».

— Вы представляете, чем вам предстоит заниматься?

— Контрразведка.

Майор покачал головой:

— Скорее гестапо.

— Политическая полиция?

— Только не в государственном масштабе, а в масштабе фирмы.

Белые ресницы несколько раз хлопнули.

— Будем проверять на верность весь штат или только управленцев?

— Думаю, «народ» в данном случае можно оставить в покое.

Патолин после небольшой паузы медленно кивнул.

— Оформитесь по этой бумаге, работать будете в соседней комнате. Все необходимое там есть. И компьютер, и туалет, и отдельный выход в коридор. На этом диске — весь отдел кадров с фотоматериалами. Связи, родственники, тайные счета, личные подставные фирмы директоров. Даже набор предварительных версий. Первые соображения мне нужны уже сегодня к вечеру.

— Финансирование?

— Мой бумажник.

Елагин достал из кармана и положил перед Игорем пачку двухсотевровых ассигнаций. Юный «гестаповец» вытянул вперед руку с грацией робота, накрыл ладонью пачку и потянул к себе по столу.

Рекомендуя его, Бобер тем не менее посоветовал быть настороже: «Работу свою он сделает хорошо, но важно вовремя его выключить, чтобы не вгрызся куда не надо».

— Скажите, Игорь, а почему вы ушли из движения?

— Вы правильно спрашиваете, меня не выгнали, я сам.

— И все же?

— Слишком медленный способ обогащения.

— Убедительно.

Майор кивнул: циник — это хорошо. Человек, откровенно думающий только о своих интересах, никогда не сможет предать, потому что на него никто не станет слишком надеяться. Гость стремительно и ловко, несмотря на нескладное строение своего тела, поднялся:

— Сколько я могу привлечь людей?

— Любое разумное количество. Разумное.

— Разрешенная степень ассоциации?

«Это что, — подумал майор, — спрашивает, что этим привлеченным можно рассказать, привлекая?» Поэтому ответил:

— Только то, без чего невозможна эффективная работа.

— До свидания.

Все же Елагин был не слишком рад приобретению. Все эти новые ребята — в некотором смысле инопланетяне. С ними можно вместе работать, но непонятно, как с ними жить. Просто сейчас нет другого выхода и нет времени. Сегодня утром он снова отсиживал в предбаннике главного редактора «Формозы», ожидая, когда тот освободится, и полистывая свежий номер журнала. Полистывая и поглядывая на секретаршу. Он хотел было с ней заговорить, но тут наткнулся на очередной глянцевой странице на статью Дира Сергеевича. «Две деревни на берегу вечности». Красиво, но непонятно. Майор стал читать. Шеф описывал свое недавнее путешествие в Бразилию. И не просто на пляж Капакабана, а в самую что ни на есть серьезную сельву. И открытие, которое было сделано в ходе этого путешествия. Где–то в трех тысячах километрах от океана, на берегу Амазонки он нашел две деревни. В одной из них царил матриархат, а в другой, естественно, патриархат в самой жесткой форме. Описав обычаи жителей противостоящих населенных пунктов, путешественник приступил к формулированию глобальных выводов. По его мнению, в современном обществе почти равноправно бытуют оба эти строя. Только в дикой деревне их можно найти в чистом виде, а в большом городе на одной лестничной клетке мы можем найти и то, и другое, и третье — и патриархат, и матриархат, и состояние войны между этими формациями. Собственно, разводы и есть проявление этой войны.

На этом месте статьи дверь отворилась, и майор испытал приступ дежавю, глядя в улыбающуюся физиономию Рыбака, но приступ короткий, потому что вслед за Рыбаком показались два человека, вид которых заставил майора затосковать. Крупные, массивные господа с бритыми черепами и тяжелыми, лоснящимися взглядами, в восточных одеяниях в стиле Джавахарлала Неру. Они невозмутимо проследовали мимо.

В коридор выскочил главный редактор и приглашающе махнул рукой:

— Саша, заходи! Ника, чай!

Александр Иванович вошел, все еще держа в руке журнал, заложенный на статье «шефа».

— О, так ты читатель нашего органа! А что конкретно привлекло? Мои деревеньки! Как приятно, поверишь ли, очень лестно! До конца прочитал?

— Не успел. Только первый разворот.

— Так ведь самое интересное в конце. Я все свожу к одной главной оппозиции. Знаешь же, что проблема может быть решена, если правильно сформулирована. Вот, например, ученые слова: патриархат, матриархат. Как их приложить к повседневной жизни? Все становится проще, когда понимаешь, что в основе два диаметрально противоположных явления из области отношений мужчина–женщина. Понимаешь?