Казак на самоходке. "Заживо не сгорели" - Валерий Дронов

Старший лейтенант обращается ко мне:

– Красноармеец Дронов!

– Я, товарищ старший лейтенант.

– Вы назначаетесь командиром расчета.

Вот те на, опешил, по инерции, приложив руку к пилотке, вытягиваюсь в струнку, отвечаю:

– Слушаюсь.

– Сержант Масленников назначается наводчиком. Он окончил шестимесячную школу младших командиров. Красноармеец Зеленков подносчиком снарядов. Красноармеец Маленков замковым, завтра пришлю второго подносчика. Ездовых вы знаете. Приступайте к выполнению обязанностей. – Заметив растерянность и мой взгляд в сторону сержанта (я-то рядовой), командир поясняет:

– Дронов артиллерист боевой, дело знает. Подразделение должно быть на высоте.

– Разрешите приступать?

– Приступайте.

– Расчет, слушай мою команду, становись, смирно! – командую резким, протяжным «есаульским» голосом.

– Равнение на середину. Товарищ старший лейтенант, личный состав четвертого орудия построен для боевой учебы, тема «Правила стрельбы орудием в ночное время». Командир расчета красноармеец Дронов.

– Продолжайте, – удовлетворенно говорит командир, видимо, не ожидал такого от новоиспеченного начальника. Как иначе, быков привык сразу брать за рога, пахать, то есть воевать, надо немедленно, вдруг ночью команда «огонь», что буду делать? И себя показать надо, подчинить. Не казачье дело в стаде ходить – казак сам любит водить. Так стал командиром орудия.

Дни и часы, а для меня как командира орудия и ночи, затраченные на боевую учебу, не пропали даром. На командирских занятиях мы вызубрили, как «Отче наш», предназначение 76-мм пушки образца 1902/30 года: уничтожение живой силы, не находящейся за укрытием, борьба с мотомеханизированными средствами противника, подавление огневых средств пехоты, подавление артиллерии и разрушение проволочных заграждений. Расчет постепенно обретал слаженность, мастерство каждого на своем месте, а затем и взаимозаменяемость. На своем опыте убедился, как важно, чтобы не только наводчик, но и заряжающий, и замковой, и подносчик снарядов в любой момент смогли бы стать за панораму орудия и вести огонь. Немало повозились с нами старший по батарее и командир взвода. Расчет в составе шести номеров орудия и трех ездовых в считаные дни стал в строй, в организацию стрельбы в составе батареи мы вписались без особых трудностей.

Познали науку руководства стрельбой. Командир батареи обычно находился на командном пункте, в непосредственной близости к передовой, с ним связист и артиллерийский разведчик. Командир передавал данные стрельбы своему заместителю старшему по батарее, тот выдавал команды взводам. Мы, находясь на закрытой позиции, огневых точек противника не видели, исполняли приказы, пользуясь панорамой. Однако самый ответственный бой – прямая наводка. Команда с КП:

– Четвертому орудию с открытой огневой позиции прямой наводкой уничтожить дзот с пулеметом у переднего края врага. Вот он, твой час, первый самостоятельный, ответственный боевой шаг. Выполним, комбат поддержит: «Молодцы». Не справимся – в лучшем случае будет выказано неудовольствие: «Командовать тебе октябрятами, не боевым орудием» – любимое порицание провинившемуся. И ты уже не командир, а номер расчета, выгонят с кандибобером, а то похуже – объявят трусом. От труса иногда не оставалось и хвоста, того коротенького, которым он обладал. Приказ получен, надо умереть, но выполнить. В струнку вытянись, а сделай.

Старший по батарее ознакомил с основными положениями Боевого устава артиллерии по стрельбе прямой наводкой, показал на крупномасштабной карте, где проходит передний край, месторасположение цели, огневой позиции, остальное забота помкомвзвода разведки. Сошлись боевые дорожки с «красивым старшим сержантом», который два месяца назад привел меня в артиллерию.

– Ба, пехота, здорово! – с некоторой иронией обращается разведчик.

– Здорово, здорово, разведка, – к нему с тем же ответом.

– Вы, оказывается, с одной улицы, – смеется командир, – тогда за дело. – Это означало изучить цель, установить личный контакт и связь с пехотой, выбрать огневую позицию, основную и запасную, определить пути подхода к позиции, место укрытия конной тяги, многое другое.

Немцы тщательно укрыли и замаскировали свою огневую точку, не вели огонь, не допускали никакого хождения. Долго пришлось помороковать, посидеть на наблюдательном пункте командира стрелковой роты, поползать от одной точки наблюдения к другой, пока убедился, что вон тот бугорок и есть «господин дзот». Он предназначался для открытия смертельного, не преодолеваемого для пехоты огня, уничтожить надобно во что бы то ни стало. С закрытой позиции разбить трудно, хитро вмонтирован между холмами, прямая наводка верное средство.

Перешел на свою ОП, и ничего не понимаю: где он, как достать, когда не видишь? Напряг внимание, вспомнил ориентиры, кустики, бугорки, наконец взгляд уперся в едва заметный холм, увидел и замаскированную амбразуру. Надо подготовить точные данные для стрельбы. Определил дальность до цели, выбрал ориентиры, составил карточку огня, все чин по чину, как заправский артиллерист. Разделаю, достану, солдат сметкой богат.

Ночью на новой огневой позиции в полной тишине, без единого слова и звука, отрыли орудийный окоп с «карманом», ровики, ниши для снарядов. Бруствер не делать высоким, землю разбросать ровненько, чтобы не выделялся, не лез в глаза. Принести и засыпать пыли, и бруствер станет тоже серым. Сделали все для того, чтобы на следующую ночь быстро установить орудие, уничтожить цель. Землицы надо выбросить 56 кубов, чтобы полностью замаскировать 76-мм пушку! Днем тренировка, как стемнело:

– Пое-ехали! – бодро, будто на парад, почти что пропел Зюзин.

Артиллерийская 76-мм пушка

Вот забубенная голова, ни забот, ни хлопот, ни ответственности. Командир конной тяги Владилен (так, и не иначе, называл себя ездовой), посмотрев в небо, проговорил недовольно:

– Ночь не ночь, мгла серая. Э-эх, была бы только ночка, да ночка потемней.

Развязность не понравилась, остановил:

– Расчет! В одну шеренгу становись!

Выхожу вперед, слежу за построением.

– Смирно! Слушай приказ! – как положено по БУА, отдаю распоряжение.

Боевой настрой создан. Вот рубеж, до которого доставляют кони, ездовые поскакали в укрытие. Мы шестеро, кто за лафет, кто за колеса, кто за лямки, заменив лошадиные силы, покатили свою пушку-старушку на огневую позицию, скорее поволокли, потолкали, такой тяжелой она была, тонна на шестерых. Ста метров не прошли, как орудие ввалилось левым колесом в яму. Командую: «Вперед!» – и ни с места. Повторяю: «Назад ходу нету». Если здесь настанет рассвет, нам смерть, только вперед, на ОП. Помогло, пушку выдернули из ямы, на последнем дыхании ввалили в карман окопа. Ожидаем рассвета, завиднелось.