Дневники вампира. Темный альянс - Лиза Джейн Смит

«Он пьет кровь», — подумала она и содрогнулась.

— Ну что? — спросил Стефан. — Вы еще со мной?

Бонни попыталась как можно глубже вжаться в сиденье. Мередитизо всех сил вцепилась в руль. И тут, повернувшись к ним, заговорил Мэтт,который до этого смотрел в окно.

— У нас же нет выбора? — спросил он устало.

— Прощание с покойными в похоронном бюро с девятнадцатидо двадцати двух, — вполголоса сказала Мередит.

— Тогда придется подождать, пока прощание закончится.Похоронное бюро запрут, и мы сможем остаться с ней наедине, — сказалСтефан.

* * *

— Ничего более жуткого мне в жизни не приходилосьделать, — тоскливо прошептала Бонни. В похоронном бюро было тихо ихолодно. Перед этим Стефан вскрыл наружный замок тоненькой скрепкой.

Зал последнего прощания был устлан коврами, стены обитыдревесиной дуба. Даже при свете дня это было мрачное место; в темноте жеказалось, что его вызывающая приступ удушья теснота таит в себе бесконечноемножество каких-то гротескных, уродливых фигур. Возникало ощущение, что закаждой из бесчисленных цветочных композиций кто-то прячется.

— Мне здесь совсем-совсем не нравится, — жалобносказала Бонни.

— Раньше начнем — раньше закончим, — сжав зубы,процедил Мэтт.

Он включил фонарик, и Бонни старалась глядеть куда угодно,только не туда, куда светил его луч. Она не хотела смотреть на гроб. Не хотела.Она стала рассматривать цветы. Сердечко, выложенное из красных роз. Где-то застенами здания, как спящий зверь, урчал гром.

— Теперь его надо открыть… вот тут, — говорилСтефан. Хотя Бонни и не собиралась смотреть, но все-таки посмотрела.

Внутри прямоугольный гроб был обит белой тканью сосветло-розовыми полосками. На этом фоне светлые волосы Сью светились, как усказочной спящей красавицы. Но Сью была не похожа на спящую. Она была слишкомбледной, слишком неподвижной, словно восковой.

Бонни подошла поближе и всмотрелась в ее лицо.

«Так вот почему здесь так холодно, — догадаласьона. — Чтобы воск не таял». Ей стало чуть легче.

Стефан протянул руку и дотронулся до розовой блузки свысоким воротником. Он расстегнул верхнюю пуговицу.

— О господи, — оскорбленно прошептала Бонни.

— А для чего мы, по-твоему, сюда пришли? — сердитопрошептал в ответ Стефан. Но его пальцы замерли над второй пуговицей.

Бонни посмотрела еще немножко, а потом приняла решение.

— Отойди, — сказала она, а когда Стефан чутьзамешкался, отпихнула его. Мередит встала вплотную к ней, и теперь ониобразовали живую стенку между телом Сью и парнями. Они понимающе переглянулись.Если действительно придется снять со Сью блузку, пусть мальчики пока погуляют.

Бонни расстегивала маленькие пуговки, а Мередит держалафонарь. На ощупь кожа Сью была такой же восковой, как и на вид, а когда Бонникасалась ее кончиками пальцев, то чувствовала холод. Бонни неловко отвернулаворот блузки, под которой оказалось белое кружевное белье. Потом, собравшись сдухом, она отодвинула блестящие золотые волосы Сью от бледной шеи. Волосы былитвердыми от лака.

— Никаких отметин, — сказала она, рассматриваягорло. Она была горда тем, что ее голос почти не дрожал.

— Это правда, — каким-то странным голосом сказалСтефан, — но есть кое-что другое. Посмотрите. — Он аккуратно обогнулБонни и показал пальцем на шрам, тонкий и светлый, как и кожа вокруг него,однако вполне различимый — тонкая линия, тянущаяся от ключицы до груди. Онавела прямо к сердцу. Длинный палец Стефана проплыл в воздухе вдоль этой линии,и Бонни замерла, готовая ударить его руку, если она дотронется до кожи.

— Что это? — недоуменно спросила Мередит.

— Загадка, — сказал Стефан. Голос у негопо-прежнему был странным. — Такой шрам у вампира означает, что он давалсвою кровь человеку. Так всегда делается. Человеческим зубам не прокусить нашукожу, и если мы собираемся поделиться своей кровью с человеком, то сами делаемнадрез. Но Сью не была вампиром.

— Естественно, не была! — воскликнула Бонни.

Она пыталась отогнать от себя картину, которую тут жеуслужливо нарисовало ее воображение. На груди Стефана есть точно такой женадрез. Елена наклоняется над ним и впивается, всасывается в него…

Она содрогнулась и поняла, что зажмурилась.

— Что-нибудь еще надо осмотреть? — сказала она,открывая глаза.

— Нет. Это все.

Бонни застегнула пуговицы. Поправила волосы Сью. А потом,пока Мередит и Стефан укладывали крышку гроба на место, медленно вышла из залаи подошла к входной двери. Там она остановилась и стояла, обхватив себя руками.

Кто-то дотронулся до ее локтя. Это был Мэтт.

— Ты сильнее, чем кажешься, — сказал он.

— Да, пожалуй… — Она попыталась пожать плечами. Ивдруг расплакалась навзрыд. Мэтт обнял ее.

— Я понимаю, — сказал он. И все. Он не сказал: «ненадо плакать», «не принимай близко к сердцу» или «все будет хорошо». Только этидва слова. «Я понимаю».

— У нее волосы все в лаке, — всхлипывалаона. — Сью никогда не пользовалась лаком для волос. Это ужасно. —Почему-то сейчас ей казалось, что это — самое страшное.

А он молча держал ее в объятиях.

Через некоторое время Бонни пришла в себя. Онапочувствовала, что вцепилась в Мэтта слишком крепко, почти до боли, и ослабиларуки.

— Я тебе все рубашку намочила, — сказала онавиновато, шмыгая носом.

— Не имеет значения.

В его голосе было что-то такое, что заставило ее отступитьна шаг и всмотреться в него. Он был таким же, как тогда, на школьной парковке.Таким потерянным, таким… опустошенным.

— Мэтт, что с тобой? — прошептала она. —Пожалуйста, скажи мне.

— Я уже говорил, — сказал он. Он смотрел куда-то всторону, далеко. — Здесь лежит мертвая Сью, хотя так не должно быть. Тысама говорила, Бонни. Чего стоит мир, в котором происходят такие вещи? Мир, вкотором девушек вроде Сью убивают за просто так, в котором голодают детиАфганистана, а с детенышей китов заживо сдирают шкуру?.. Если мир таков, чтовообще может иметь значение? Всему и так конец. — Он сделал паузу и,казалось, опомнился. — Ты понимаешь, о чем я?

— Не уверена. — Бонни подумала, что, пожалуй, ей ине хочется понимать. Слишком страшно. Но ее охватило острое желание пожалетьего, сделать что-нибудь, чтобы это отчаяние исчезло с его лица. — Мэтт, я…

— Мы закончили, — раздался голос Стефана позади.

Мэтт обернулся на голос, и выражение его лица стало ещебезнадежнее.

— Иногда я думаю, что мы уже все закончили, —сказал он, отодвигаясь от Бонни, но не стал объяснять, что он имеет ввиду. — Поехали.