Юла и якорь. Опыт альтеративной метафизики - Александр Куприянович Секацкий

свободны, а не связаны в устойчивую комбинацию по имени «протон» (или «нейтрон»). Говоря чисто спекулятивно, если бы сознание могло проникнуть в масштабы планковской длины, чего бы оно там только ни повидало…

Воспользовавшись репрезентативной моделью швабры Витгенштейна, мы можем высказать аргументы в пользу квантовой природы сознания. По отношению к пониманию это давно уже установили феноменология (Гуссерль, Мамардашвили, Пятигорский) и психология (Л. М. Веккер), описывая прорывы понимания как «ага-эффект», «инсайт» или как «всегда уже понимаю».

Ну а в мире самих вещей встречаются недошвабры и их аналоги? Несомненно, но только среди заготовок или среди хлама, а стало быть, в статусе «Еще не вещь» или «Уже не вещь». Там и вправду может оказать щетка с торчащими из нее обломками палки и жалкими остатками щетины, но даже в этом случае ближайшим обобщающим классом, к которому относится сей предмет, будет именно «хлам», а не класс щеток или, скажем, вещей домашнего обихода.

С другой стороны, поскольку Гамлет был все-таки прав и есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам, – особенно в масштабах планковской длины, то тут могут встретиться и химеры, являющиеся возможными долгожителями иных миров.

Вспоминаются арт-объекты вроде чайной ложечки, покрытой мехом, или знаменитых очков для влюбленных (рис. 1).

Рис. 1. Очки для влюбленных. В них можно смотреть только друг другу в глаза

Тут могла бы быть и двойная зубная щетка, чтобы не наносить пасту дважды (рис. 2).

Рис. 2. Двойная зубная щетка

А также и щетка, в которую воткнута палка, но почему-то со стороны щетины (рис. 3).

Рис. 3. Щетка, в которую воткнута палка

Все это химеры планковского интервала в реальном мире, однако в качестве арт-объектов они могут просуществовать намного дольше, чем швабра в качестве действующего инструмента. И кстати, если исходить из симметрии хронопоэзисов, то ничто не мешает предположить, что и масштабах планковской длины между двумя позициями электронов могут быть зарегистрированы химеры, являющиеся долгожителями каких-нибудь иных миров. Кстати, нечто подобное заподозрил еще Августин:

«Итак, изменчивое в силу самой изменчивости своей способно принимать все формы, через которые, меняясь, проходит изменчивое. Что это такое? Душа? Тело? Некий вид души или тела? Если бы можно было о ней сказать: “ничто, которое есть нечто” и “есть то, чего нет”, – я так и сказал бы»[25].

Все же кажется, что случай со щеткой, в которую вставлена палка, не совсем тот. Ведь перед нами «детально проанализированное предложение», которое затрудняет понимание, вместо того чтобы его облегчать. Однако если вместо требования принести нас попросят дать определение швабры, мы, вполне возможно, согласимся с детально проанализированным предложением «Палка и щетка, в которую она воткнута». Скорее всего, мы сочтем его не научным, а житейским; житейским же определениям свойственно пребывать в скрытом состоянии, они озвучиваются куда реже, чем научные, и, опять-таки, в некоторых специальных ситуациях. Но ясно, что швабра Витгенштейна и здесь является показательным примером.

Обратимся к Гуссерлю и его феноменологии. Интенциональность как предметность любого возможного состояния сознания является здесь важнейшим постулатом. Если сознание включено, непременно отыщется некоторое «что», о чем это сознание, и в непременном «что» всегда присутствует все сознание. Так говорит Гуссерль, и последующая феноменология идет в этом отношении по его стопам. «Актуальное» может быть удержано и определено в своих неотъемлемых параметрах, атрибутах, что и делает Гуссерль, исследуя ноэтико-ноэматический состав данного, феноменологию времени данности – но все это лишь постольку, поскольку сохраняется и удерживается сама интенциональность данного. Сам же Гуссерль, однако, пишет, что поскольку имеется актуальное, целиком занимающее окно данности сейчас, имеется и «неактуальное», всегда готовое занять место актуального, причем в том же самом окне, подхватив эстафету интенциональности. Гуссерль, хоть и без ссылок, руководствуется феноменологическим ходом Гегеля в отношении «вот», «здесь» и «сейчас» – ход, обычно иллюстрируемый картинками оптических объектов типа «Ваза и два профиля» (рис. 4).

Рис. 4. Ваза и два профиля

Это хорошее подтверждение альтернативных квантовых состояний, теперь в качестве гештальтов сознания. Ваза не состоит из элементов профилей, в двух профилях, когда они отчетливо даны, нет никакого предчувствия вазы, но эстафета предметности передана без сбоев и без стыков – такова реальность сознания как самости. Но возникает вопрос: «Неужели этой мгновенной сменой состояний и исчерпывается вся реальность сознания? А нельзя ли использовать швабру Витгенштейна для осторожной расчистки стыков между заступающими на дежурство актуальностями Гуссерля?»

Еще как можно. В сущности, именно этим путем пошел современник Витгенштейна и Гуссерля Фрейд. Они жили примерно в одно и то же время в одном городе, ходили по тем же улицам Вены, и их легко представить в виде клининговой бригады: Витгенштейн, конечно, со шваброй, Гуссерль с бархоткой для зачистки паркетных плит и Фрейд с мусорным ведром. Их совместная процедура вполне может именоваться расчисткой сознания с целью последующего картографирования. Но также и для того, чтобы им, сознанием, можно было и дальше пользоваться. К сожалению, в реальности эти мастера своего дела не сотрудничали друг с другом, а их последователи образовали замкнутые цеха, представители которых не собирались и не собираются объединяться в бригаду. Так что комплексный клининг сознания все еще остается делом будущего.

Логично предположить, что стыки между хорошо подогнанными данностями сознания заполняет бессознательное. Но загадка в том, что психоанализ Фрейда обнаруживает всегда имеющееся бессознательное легко, а швабра Витгенштейна визуализирует сами стыки, однако относительно их заполнения не слишком может нам помочь. Почему? С этим стоит разобраться. Ведь вроде бы ясны две вещи: 1) мы всегда пребываем в полноте присутствия; 2) но, пребывая в полноте, мы при этом не удерживаем одну и ту же актуальность, а просто продолжаем мыслить предметно, независимо от имеющегося или «подсунутого» предмета. Тогда путь к бессознательному может показаться легким: нет нужды вглядываться в стыки между вазой и профилями, раз они исчезающе малы в процессе смены актуальностей, достаточно дождаться отключения всех актуальностей, попросту заснуть и проникнуть в стихию сновидений, где то, что едва различимо между стыками, распускается пышным цветом.

Сновидения, сознание и квантовый мир

Сновидения не интенциональны, в них действительно встречаются конструкции вроде щетки, в которую воткнута палка и трансформации вроде тех, которым посвящена песенка Пугачевой:

Сделать хотел утюг,

Слон получился вдруг.

Здесь же и Пепермалдеев с ключом на носу, если привлечь еще и обэриутов, в частности Хармса. Это может подтолкнуть нас к такой топографии, где