Сердце Аделаиды - Хлоя Делом

она приходит к нему, он читает книгу. Тишина когтями впивается в Аделаиду и, пока она раздевается, оставляет царапины до самых колен. Она проскальзывает в кровать, Мартен не шевелится, поглощенный книгой, получившей Пулитцеровскую премию. На часах 23:30, она пытается заснуть. Но еще слишком рано, и она ничего не понимает. Мартен выключает свет. Поворачивается к ней. Затем спокойным тоном буднично констатирует: «Я люблю тебя, но не хочу».

Аделаида чувствует, как все ее кости вдруг трещат изнутри. Я люблю тебя, но не хочу. Слова Мартена эхом звенят в спальне, стены смыкаются, комната сжимается настолько, что Аделаида начинает задыхаться. Несмотря на это, она остается очень спокойной. Но что она ответила и что случилось потом – она не сможет вспомнить. Опомнившись где-то после полуночи, она хватает свою одежду и идет в гостиную, Мартен спит. В гостиной, сидя на диване, она проведет всю ночь. В голове у нее вихрем пронесутся потоки противоречивых мыслей и гнева. Слово «траур» и образ лотка с тухлым мясом. Утром она скажет, что все кончено. Что, если он ее не хочет, она не может остаться. Что у нее в голове не укладывается, как такую фразу вообще можно произнести, я люблю тебя, но не хочу, это чудовищно жестоко. Он скажет: «Я понимаю, мне жаль». Извинится за свою искренность, но она его не возбуждает, никогда не возбуждала, доказательство тому – у него почти никогда не встает.

В такси Аделаиду будет одолевать множество вопросов. Зачем Мартен вообще к ней подошел, какими были его предыдущие сексуальные отношения, нужно ли проводить расследование, как пережить подобное оскорбление. Эго Аделаиды рассыпается от унижения. На тысячу осколков, они валяются повсюду. Мартен не хочет ее, она не желанна. Кровь Аделаиды превратилась в свинец, ее сердце и разум поражены сатурнизмом.

Жюдит, Беранжер, Клотильда и Гермелина, конечно же, в ужасе. В основном они оперируют словом «хамло», но также звучат «извращенец», «негодяй», «свинья» и «подонок». Жюдит поражена: «На себя бы сначала посмотрел». Беранжер говорит, что собственный опыт научил ее в первую очередь опасаться страшных, они часто оказываются самыми жестокими. Аделаида признается: увидев, какой он неказистый, она была убеждена, что он доброе чудовище, которое будет благодарно ласкающей его руке и будет восхищаться женским телом, влезающим в 46-й размер, тем более с крепкой грудью. Клотильда повторяет, что всему виной ее просьба к богиням. Гермелина во всем винит патриархат. Аделаида обещает подругам больше никогда с ним не общаться.

С тех пор она снова одна. Сама по себе, опять. Аделаида не прочь была бы выброситься из окна, но она живет на втором этаже, к тому же она знает, что это пройдет, потому что всегда проходит. Тем более что это вопрос гордости, а не разбитого сердца. Речь ведь именно о разочаровании. Беранжер говорит, что разочарование – ее самое привычное чувство, настолько частое, что теперь проходит почти незамеченным и она даже не обращает на него внимания. Жюдит говорит: «Мы должны за нее отомстить». Клотильда заводится: «Я напишу книгу, напишу обо всем, что с нами происходит». Гермелина и Беранжер считают, что это отличная идея. Аделаида как ее пиар-менеджер знает, что это бесполезно, ее не услышат. К тому же она не хочет, чтобы Мартен себя узнал, это даст ему повод выставить себя жертвой. Она советует Клотильде закончить текущую рукопись, феминистский проект, название которого еще находится на рассмотрении. Поскольку это манифест, она решила позаимствовать какой-нибудь слоган, пока остановилась на «Выпей мои месячные», но издатель колеблется. Аделаида, как и Клотильда, считает, что издатели «Шалтая-Болтая» слишком осторожничают. Нет на них Гийома Грангуа, он бы не колебался. Но Гийом Грангуа уехал в Овернь, где делает мед и продает его в своем гостевом домике и через интернет. Он работает в минус, зато больше не сидит на бромазепаме.

Сентябрь продолжается, и вместе с ним Аделаидой овладевает пустота, как год назад. Впрочем, не совсем так. Хотя время снова стало неприкаянным, вечером ее ждет Погибель. Компания кошки значительно смягчает ощущение душевного дефицита. Тишина не зияет пугающей бездной, зверек заполняет ее своим движением. Не говоря уже о ласке. Мартен между тем пропал, ни сообщения, ни звонка, он перестал лайкать ее посты в соцсетях. Поэтому Аделаида заполняет пустоту ожиданием, в отличие от прошлого года у нее есть о ком думать, пусть и без любви. Она хочет, чтобы Мартен страдал. Чтобы его постигла кара за его слова и расправа за его мысли. Пусть он никогда больше не прикоснется к женщине, пусть у него никогда больше не встанет член, пусть он потеряет зубы и работу и превратится в поросенка, которого она зарежет в полнолуние, освежует и зажарит. Ничто не исчезает бесследно в голове Аделаиды, все перерабатывается и оставляет свой отпечаток, и после фразы Мартена она, естественно, ничего не ест. Периодически она пропускает работу. Для Мартена же вопрос явно закрыт.

Они встретились в кафе, чтобы вернуть друг другу вещи. Ничего личного, книги, диски. Оба пришли с пакетами из супермаркета. Мартен сказал ей: «Прости, я говнюк, мне жаль. – Затем: – Ты правильно сделала, что ушла. – Затем: – Если бы у нас все продолжилось, мне пришлось бы идти на сторону, ведь я тебя не хочу. – Затем: – Но я бы тебе ничего не сказал, потому что ты за моногамию». Что было дальше, Аделаида ничего не помнит, потому что впала в шоковое состояние.

Ей хочется, чтобы Мартен был несчастен, но каждый вечер она видит на фейсбуке, как он отрывается. Она хотела бы заставить Мартена ревновать, но Мартену плевать, им всегда плевать, когда в истории поставлена точка. Они умеют ставить заслоны, не позволяя чувствам, гордости и ранам просачиваться наружу. Они не чувствуют зияющей дыры, остающейся после расставания, да и нет никакой дыры, они просто ведут проект, и если проект закрывается, то они переходят к следующему. У девушек же, рассуждает Жюдит, чувства, гордость и раны переливаются через край и растекаются во все стороны. Забрызгивают все остальные сферы жизни. Жюдит добавляет: «Девушки, как слизни, повсюду оставляют за собой тянущийся след, не могут сдержать в себе, страдающие улитки». Аделаида представляет себя как кусок протухшего гноящегося мяса. Все эти рассуждения Жюдит из-за певца. Мужчина, который уже несколько месяцев сводит ее с ума и изводит душу, так сильно он ей нравится. Он поцеловал ее лишь раз и исчез. С тех пор, когда Жюдит видит мужа, ей хочется умереть. Она опаздывает на эфир, теряет записи и ключи, забывает забрать дочку из школы. Жюдит чувствует солидарность с Аделаидой и немного переносит случившееся с ней на себя.

Уже почти октябрь, идет дождь, и в сердце Аделаиды больше нет никого, кто заставил бы его биться, ради кого ей хотелось бы оставаться живой. Она знает, что, если бы не Погибель, о которой ей нужно заботиться, она бы уже оказалась на дне бассейна. Аделаида не плачет, она думает о Беранжер, для которой определяющим словом в жизни стало «разочарование». Во рту у нее пересохло, на языке привкус скорби. Это история о синяках, о сердце, что кровоточит. Аделаида Бертель, такая же женщина, как и все остальные. Она свернулась калачиком, но должна встать на ноги.

Пока горят поля[33]

По милости глобального потепления пятница выдалась очень приятная, бабье лето в начале октября. Аделаида рада, что взяла отгул. Подруги настояли на небольшом восстановительном уик-энде на пятерых, три дня в гинекее[34]. Беранжер выбрала домик на Airbnb недалеко от Онфлера. В программе прогулки на свежем воздухе, отдых, болтовня и морепродукты. Аделаида ненавидит деревню и абсолютно равнодушна к морю. Она не переносит белое вино и терпеть не может сиесту, она ест только креветки и никаких моллюсков, а от вида открытых устриц ее начинает мутить. Но она более чем счастлива побыть с подругами.

Она знает, что без этого сестринства рассыпалась бы на части, лежала бы плашмя, распластавшись по паркету. Ее эго разбилось на мельчайшие осколки, кусочки Нарцисса с такими острыми краями, что она изрезала бы себе все пальцы и все равно не смогла бы собрать. Беранжер, Гермелина, Жюдит и Клотильда смыкают вокруг нее круг, берут ее под броню, щит или купол, оберегающий ее психику, ее разум может схлопнуться, мысли – разбежаться, но ее рассудок остается под надежной защитой, даже если он разлетелся на тысячи парящих частиц.

За окнами скоростного поезда проплывают уродливые дома и поля кукурузы, окраины Франции с заброшенными полустанками. Затем идут луга, коровы, леса, фермерские дома. Нормандия со своими рощами и чинно рассаженными по участкам яблонями. Для Аделаиды уже слишком зелено, под конец поездки она прикрывает глаза и включает плейлист группы