Опоссум по имени Апельсинка - Голдберг Слоун Холли

Иззи вновь бежит к кровати, сует бутылочку из-под шампуня в обувную коробку и прижимает папиросную бумагу, чтобы не топорщилась. Девочка закрывает коробку крышкой, берет с тумбочки ленту, оборачивает ею коробку и завязывает крепкий узел.

Открывается дверь, в комнату заглядывает мама. Девочка как раз заканчивает узел.

– Как ты, Иззи? Ты все?

Иззи больше не плачет (наоборот, испытывает прилив сил), но пытается сделать печальное лицо, хотя это трудно – ведь на самом-то деле ей не грустно. И актриса из нее плохая. Она дергает ленточку, проверяя узел, и говорит как можно печальнее:

– Да, я попрощалась. Давайте похороним мою зверушку перед домом. Прямо сразу.

Иззи берет коробку и идет к двери, но тут в комнату врывается Коломбо. Собака прыгает, пытаясь добраться до обувной коробки, из коридора появляется папа и хочет взять пса за ошейник, но тот уворачивается и галопом (очень точное описание бега взволнованного пса, которому не терпится добраться до цели) несется в ванную. Мама Иззи бежит за ним следом:

– Коломбо! Пошел вон!

Собака утыкается носом в пол и обнюхивает плитки так тщательно, будто их кто-то намазал ливерной колбасой. Не успевает мама схватить пса, как он вновь удирает в спальню, поднимает нос, нюхает воздух и, явно уловив запах, мчится к комоду.

– Прогоните его! – кричит Иззи.

Звучащий в ее голосе страх словно подстегивает пса, и он с новыми силами атакует комод.

Когти скрежещут по стенке верхнего ящика, зубы впиваются в ручку! Пес вот-вот откроет комод!

Но родители Иззи видят в этом лишь наглую попытку испортить хорошую мебель из настоящего дерева. Папа рявкает:

– КОЛОМБО! ФУ!

Папа умеет делать так, чтобы его слушались, особенно когда рассердится. А серьезно рассердить его может только Коломбо. Папа хватает собаку за ошейник и оттаскивает от комода.

Через несколько секунд Коломбо оказывается выдворен из комнаты и заключен в собачью клетку на кухне.

И вот уже Иззи с родителями опускают нарядную коробку для обуви в яму перед домом и читают молитву.

Иззи говорит, что хочет пробыть остаток дня у себя в комнате. И дверь закроет – для уединения.

Мама и папа разрешают, потому что звери мрут в доме не каждый день, да и родители чувствуют за собой вину. По крайней мере, Иззи слышит, что они так шепчутся, когда думают, что она далеко.

Иззи выкладывает на чайное блюдечко нарезанное яблоко, сыр «чеддер» кубиками, хрустящее печенье с семечками и жареный миндаль, забирает угощение к себе в комнату и запирает дверь. Большое окно спальни она закрывает занавесками, а потом идет к комоду и очень-очень медленно выдвигает верхний ящик.

Опоссум сидит, скрестив задние лапы, и ждет ее. Зверушка смотрит на Иззи, и та улыбается застенчивой неуверенной улыбкой. Иззи медленно раскрывает ладонь, и зверушка (в одном ботинке) прыгает прямо к ней в руки.

Иззи переносит зверушку на свою постель, опускает на одеяло и ставит перед ней блюдечко с угощением. Зверушка сразу пробует яблоко. Судя по выражению мордочки, яблоко ей нравится. За яблоком следует кубик сыра, хрустящее печенье с семечками, а потом весь миндаль.

А Иззи смотрит на это пиршество, и ей хорошо как никогда.

Не в силах больше сдерживаться, она шепчет:

– Хорошо, что папа с мамой не знают, что ты здесь, не то бы рассердились.

Зверушка кладет голову на ногу Иззи.

У Иззи того и гляди разорвется сердце от счастья.

Теперь у нее есть друг. Самый настоящий друг, самый-пресамый.

Иззи замечает, что на лапах и в ушах у зверушки осталась копоть. Может, из трубы? Вокруг шеи шерсть порозовела и пахнет клубникой. Наверное, это остатки шампуня, думает Иззи. Она наклоняется к зверушке и шепотом говорит:

– Надо тебя искупать.

Иззи ждет, пока зверушка доест угощение, а потом несет ее в ванную. Девочка наполняет раковину теплой водой и осторожно снимает со зверушки голубой плащик, шляпку и ботинок.

Опуская опоссума в воду, Иззи ласково приговаривает:

– Вот так, вот, смотри, как тепло и приятно. То есть по-моему приятно. Не бойся. Ванна и расслабляет, и даже лечит. А тебе здорово досталось. Давай, сейчас будет хорошо.

Поначалу Апельсинка боится. Но теплая вода – это очень приятно. Как будто плывешь в залитых лунным светом облаках. Она и не знала, что вода – такая приятная штука. Людь зачем-то показывает большой палец на руке. Апельсинка хочет показать чудищу, что у нее тоже есть большой палец. Она высовывает из воды переднюю лапу и показывает ее люди.

Выставив при этом большой палец.

Почему-то это очень нравится люди – наверное, ей важно, что у них у обеих есть большие пальцы. Апельсинка выставляет из мыльной воды вторую лапу и тоже оттопыривает палец.

Младшее чудище издает тоненький звук – наверное, радуется. Апельсинка понимает, что все делает правильно, и выставляет из воды задние лапы.

А вот этого делать не стоило. Апельсинка тут же уходит под воду. Глаза она закрыть успевает, но мыльная вода льется в уши и в нос. Апельсинка в ужасе молотит хвостом, но тут рядом появляются две руки, и людь восклицает:

– Я тебя держу!

В несколько секунд Апельсинка оказывается завернута в полотенце и прижата к груди младшего чудища.

– Не бойся! Я с тобой!

Дальше жизнь становится еще интереснее.

Младшее чудище хватает со стены какую-то красную штуку, направляет ее на Апельсинку, и вдруг начинается ураган – только теплый, очень-очень теплый. Не проходит и минуты, как шерсть у Апельсинки из мокрой становится сухой и пушистой. А пахнет она теперь цветочным лугом.

Она никогда еще не была такой чистой и сытой. Апельсинка помнит, что должна найти способ сбежать, но, пока такая возможность ей не представилась, надо изображать радость и удовольствие. По правде говоря, сейчас изобразить это совсем не трудно.

Антонио все никак не успокоится.

Он изо всех сил пытается уснуть, но час идет за часом, а опоссум все ворочается с боку на бок в пустом цветочном горшке, в котором они с Амлетом устроились на сей раз. Антонио заставляет себя не открывать глаз, но не может ничего поделать с картинами, которые встают перед его внутренним взором. Он старается не думать ни о чем, но все равно помнит: его сестра сейчас у чудищ. И как Амлет может спать в такой момент?

Одно Антонио помнит твердо: мама говорила, что играть надо от всей души. Когда опустится ночь, они с Антонио сделают все как надо. А пока остается только ждать. И считать часы.