Западня для лорда - Маргарет Макфи

Она замерла на месте. Ее сердце неслось галопом, напуганное тем, что он имел в виду и куда могут завести эти отношения. Развернувшись, она посмотрела ему в глаза.

— Доброго дня, мисс Фокс.

Линвуд поклонился, сел в экипаж и уехал, оставив ее стоять посреди улицы и смотреть ему вслед.

Три дня спустя Венеция одной из первых прибыла на частное суаре, которое Рейзби давал в честь своей новой любовницы Элис. Исполняя роль хозяйки, та стояла подле него, приветствуя прибывающих гостей.

— Я тебе очень рада, Венеция, — с улыбкой произнесла Элис, затем чуть слышно добавила: — Я взяла на себя смелость пригласить Линвуда, хотя мне этого совершенно не хотелось.

— Спасибо.

Венеции в очередной раз захотелось раскрыть Элис истинную причину своего интереса к этому человеку. Последние несколько дней она провела в тревоге о нем, поэтому сейчас не стала дожидаться, когда виконт подойдет к ней, направилась к нему сама.

— Мисс Фокс. — Фоллингхем отвесил ей поклон. — Вы, разумеется, знакомы с Линвудом.

— Да.

Она перевела взгляд на человека, заставляющего ее сердце неистово колотиться.

Линвуд коротко кивнул, не сказав ни слова. Когда он посмотрел ей в глаза, у нее в ушах снова зазвучали слова, сказанные им при последнем расставании. Она размышляла над ними три ночи, но так и не смогла решить, было ли это предупреждение, или вопрос, или и то и другое разом. Предлагал ли он ей перейти от легкого флирта к серьезным отношениям, предостерегая при этом, что не потерпит неверности с ее стороны? Его слова беспокоили ее много больше, чем следовало бы. Она чувствовала, что игра принимает нежелательный оборот, пугающий и очаровывающий одновременно.

— Мисс Суитли оказала Рейзби честь, — произнес Фоллингхем, отвлекая Венецию от мыслей о Линвуде.

— Верно, лорд Фоллингхем.

— Рад был слышать об их соглашении, — бросая быстрый взгляд на ее бюст, вежливо произнес он.

— Он делает ее счастливой, — наконец молвила она, хотя и не понимала, почему, невзирая на все ее предупреждения, Элис так отчаянно стремится быть с Рейзби.

— Как и она его. Он как глина в ее руках.

«Я не стала бы столь уверенно утверждать подобное». Она не высказала этого вслух, хотя ни секунды не сомневалась, кем предстает Элис в глазах Рейзби. Он воспользуется ею, а потом выбросит, как обычно поступают высокородные джентльмены с женщинами вроде Элис.

— Тост за мисс Суитли и Рейзби, — провозгласил Фоллингхем, поднимая бокал шампанского.

Венеция и Линвуд последовали его примеру, но осушил бокал один лишь Фоллингхем. Линвуд прикоснулся губами к ободку, Венеция поступила так же.

Линвуд вперился в нее черным пронзительным взглядом. Им были известны тайны друг друга. И снова в ушах Венеции раздался отголосок слов, сказанных им при последнем расставании. Принадлежит ли она ему? Она задавала себе этот вопрос на протяжении трех последних ночей. Ей были известны собственные сильные стороны и цель игры, требовавшей предельного внимания. Если Линвуд решил увеличить ставки, она готова принять вызов. Кроме того, если ответ на его вопрос отрицательный, он просто уйдет, и план Роберта пойдет насмарку. Но была и еще одна причина, в существовании которой она не хотела признаваться даже самой себе.

— Сюда идет Клэндон, — с улыбкой объявил Фоллингхем.

Шокированная, Венеция сделала большой глоток шампанского, но поперхнулась.

— Дорогая мисс Фокс, позвольте вам помочь.

Готовый оказать помощь, Фоллингхем выхватил носовой платок, но она отвернулась от него и приняла платок у Линвуда. Она прижала его к губам, будто целуя, потом вернула владельцу.

Фоллингхем понял, что слишком пристально взирает на карман, в который Линвуд убрал платок.

— Мы пили за здоровье хозяев, Клэндон, — провозгласил он. — С Линвудом вы, разумеется, знакомы.

Досадуя на Роберта за то, что не поставил ее в известность о своем приходе, Венеция не удостоила его взглядом. Роберт в свою очередь не смотрел на Линвуда. Воцарилась холодная, напряженная атмосфера. Венеция заметила, как Линвуд скользнул взглядом по траурной ленте на руке Роберта.

— Жаль Ротерхема, — произнес Фоллингхем. — Ужасно потерять отца таким образом.

— Да, — пробормотал Клэндон. Внезапно на глаза ему навернулись слезы, и он, потупившись, откашлялся.

Во взгляде Фоллингхема отразилось сочувствие, на лице Линвуда не дрогнул ни единый мускул.

— Убежден, однако, что преступнику не удастся избежать правосудия. — Роберт говорил так же напыщенно, как и его отец.

— Да, — согласился Фоллингхем. — Знакомы ли вы с мисс Фокс?

Роберт посмотрел ей в глаза.

— Пока не имел удовольствия. — Поклонившись, он с интересом посмотрел на нее, от чего ей стало не по себе. — Мисс Фокс.

Венеция подумала, что брат умеет притворяться гораздо лучше ее. Она присела перед ним в реверансе.

— Мои соболезнования, мистер Клэндон.

— Благодарю вас.

Роберт посмотрел на Линвуда, будто ожидая, что тот также скажет несколько соответствующих случаю слов, но Линвуд упрямо хранил молчание. Так они взирали друг на друга, ни один не желал уступать.

— Клэндон, позвольте представить вас нашей хозяйке, мисс Суитли, — произнес Фоллингхем, кладя руку Роберту на плечо и уводя его прочь.

Прежде чем обратиться к Линвуду, Венеция дождалась, когда брат отойдет подальше.

— Вы не принесли ему свои соболезнования.

— Я не сожалею о смерти Ротерхема.

Линвуд пристально всматривался ей в лицо, ожидая ответа.

— Опасно так говорить, ведь убийца еще не найден.

— Возможно, мне нравится жить в опасности. — Он на шаг сократил расстояние между ними и, омывая дыханием ее щеку, прошептал на ухо: — Так же как и вам, Венеция.

Кто-то исполнял на фортепьяно мелодичный напев «Зеленых рукавов»[7]. Комната была ярко освещена свечами, отражающимися в зеркалах и тысячах трепещущих хрустальных подвесок канделябров, свисающих с потолка и стен. Низкий мужской смех и женские кокетливые слова, позвякивание бокалов и звук открываемой где-то в отдалении бутылки сливались в единый гул, но Линвуд с Венецией не замечали ничего и никого вокруг, будто пребывали в собственном мире. Позабыв о своем игривом настрое, Венеция слушала громкое быстрое биение собственного сердца. Из бокала, который она держала в руке, поднимались пузырьки. Некоторое время она наблюдала за ними, пытаясь сосредоточиться, затем посмотрела в черные пронзительные глаза Линвуда. Они разожгли в ней огонь, о существовании которого она не подозревала.