Младшая сестра - Мэри Берчелл

— Хорошо провела день с Барри?

— Да, спасибо. Просто чудесно.

— Чем вы занимались? — Варони нежно провела рукой по светлым волосам дочери.

— Мы ездили в зоопарк.

— Куда? — удивленно переспросила Нина.

— В зоопарк.

— И Барри повез тебя туда? — Певица звонко захохотала.

— Как это похоже на англичан, — заметил дирижер, не отрываясь от чтения.

— Почему? — изумилась Аликс.

Морлинг отложил наконец письма и закурил сигару.

— Больше всего на свете англичане любят две вещи: гоняться за мячом… и молча пялиться на животных. Их совокупный интерес к искусству, философии, религии и политике едва ли сравним с интересом к животным и, безусловно, меркнет перед интересом к спорту. — Дирижер улыбнулся и подмигнул Аликс. Хорошее настроение вернулось к нему. — Если газетный заголовок гласит: «Англия на краю гибели», статья не имеет отношения к политическому или экономическому краху. Это всего лишь означает, что кто-то быстрее и продуктивнее бегает за мячом, нежели англичане. Ну, herzchen…[2] — Он взял Нину под локоток. — Как насчет ужина?

Впервые Аликс услышала, как Морлинг ласково обращается к Варони. При этом взгляд суровых карих глаз дирижера смягчился, и даже появилась теплая улыбка.

Я рада, что кто-то любит маму так сильно, вдруг пришло ей на ум. Девушка интуитивно понимала, что именно любви не хватало Нине… как защиты от худшей стороны ее личности. Наверное, я должна быть шокирована, подумала Аликс. Если то, что сказал Барри, — правда. И она с любопытством взглянула на Морлинга и Нину.

Дирижер смеялся и что-то доверительно шептал ей на ушко, а Нина улыбалась в ответ. Аликс молча наблюдала, как черная шевелюра мужчины сближалась с золотистыми локонами матери. В их отношениях была скрытая нежность. Какая красивая пара, подумала девушка.

Потом они все — Нина, Морлинг, Прескотт и Аликс — спустились к ужину. Они сели за столик в ресторане, и впервые девушка осознала, какой интерес вызывало у публики появление известной пары. Их столик моментально оказался в центре внимания. Люди бросали украдкой взгляды и перешептывались: «Смотрите, это же Варони! И с ней Дитер Морлинг».

Певица и дирижер, казалось, не обращали внимания на суматоху и удивленные возгласы. Но Аликс не удержалась от веселья.

— В чем дело, милая? — Нина улыбнулась ей в ответ.

— Нет, ничего. — Аликс покачала головой.

Но Варони с детским энтузиазмом наклонилось к дочери, ее голубые глаза светились озорством.

— Скажи мне! Или это секрет?

Девушка подарила матери быстрый поцелуй.

— Мне нравится, с каким восхищением смотрят на тебя люди, — прошептала она в ответ. — Я горжусь тобой!

— О, мое милое дитя! — Варони трогательно улыбнулась. И на следующие десять минут безраздельно отдала дочери свое внимание.

Морлинг пару раз обращался к девушке с ласковыми словами. И даже Прескотт проявила человеческие чувства.

Какая у меня замечательная жизнь, подумала Аликс. Она теперь намного лучше понимала мать.

В Барри девушка нашла хорошего друга, отлично ладила с великим дирижером и даже с ехидной Прескотт нашла общий язык. А кроме того, у нее сложились очень нежные и доверительные отношения с матерью.

Ближе к концу ужина Морлинг попросил принести почту и, передав письма, адресованные Варони, секретарше, принялся читать свои.

Прескотт небрежно отбросила пачку писем от поклонников, считая излияния любви на бумаге недостойной тратой времени.

— Посылка для тебя, Аликс.

— Для меня? — удивленно воскликнула девушка.

Никто, кроме Бетти, не знал, где она остановилась. Аликс аккуратно развернула бумагу и, к своему изумлению, обнаружила внутри букет нежно-кремовых роз.

— Ой, какая прелесть!

Она достала карточку и с удовольствием прочла:

«Спасибо, Аликс, за великолепно проведенное время. Я случайно увидел эти розы и подумал: как они похожи на тебя! Такие же нежные и неискушенные. Пожалуйста, прими их. Барри».

— И кто твой тайный поклонник? Скажи нам. — Слегка насмешливый голос Морлинга вывел девушку из задумчивости.

— Барри! — воскликнула Аликс, не обратив внимания на слово «поклонник». — Ой, как мило! Какие красивые цветы!

Девушка вынула розы из коробки и показала всем. Внезапно она почувствовала, как нагнетается напряжение за столиком. Аликс медленно подняла голову и поняла, что все трое внимательно смотрят на нее. Морлинг — с довольством и легкой иронией, Прескотт — с ехидной усмешкой, а Варони…

Когда Аликс встретилась взглядом с холодными голубыми глазами матери, удручающая правда открылась ей. Сейчас перед девушкой сидела не всемирно известная певица, не замечательная мать, значившая абсолютно все в жизни дочери. В этот момент Варони предстала как очень красивая, разъяренная женщина. Она смотрела со священным ужасом на соперницу. Соперницу с недостижимым преимуществом — молодостью.

— Великолепный вкус. Розы необычайно красивые, — холодно заметил дирижер. И сковавший девушку ужас немного отступил. Находясь на грани обморока, Аликс трясущимися руками запихнула цветы обратно в коробку. Она боялась смотреть на мать. Но даже не поднимая головы, девушка видела ее дрожащую руку. Нина судорожно терзала ногтями край скатерти.

Морлинг спас ситуацию. Он накрыл ладонь Нины своею и мягко, но настойчиво пожал. Певица вышла из оцепенения и заглянула Дитеру в глаза. Тот начал обыденным тоном пересказывать заметку в вечерней газете, и под убаюкивающие звуки его слов Аликс и Нина окончательно успокоились.

Никто больше не упоминал о розах за ужином. Но Аликс чувствовала отчуждение матери. Нина за весь вечер ни разу больше не обратилась к дочери напрямую.

После ужина певица и Морлинг ушли на репетицию. Аликс с трудом представляла, как можно работать на ночь глядя, но никто не считался с ее мнением. Поэтому девушка на пару с Прескотт вернулась в номер.

Какой странный мир, подумала Аликс со вздохом. Дома она ничего не делала, не предупредив бабушку: «Я пойду в деревню… вернусь через полчаса», или «Выйду с книгой в сад, в доме слишком душно», или даже «Я не понадоблюсь тебе на ближайшие двадцать минут? Тогда я вымою голову».

Но здесь… она не имеет ни малейшего представления, кто чем занимается. Люди приходят и уходят, ничего не разъясняя. От этого происходящее порой казалось девушке сном.

В кабине лифта Аликс спросила у секретарши:

— Нельзя же устраивать репетицию посреди ночи?

— Почему? Чаще так и бывает. Но не сегодня, не после обильной трапезы. Сейчас у них важный разговор с продюсером.