Убийцы дронов - Сергей Самаров

В это время наушники донесли до меня сразу несколько одновременно прозвучавших автоматных очередей. Автоматы «АК-12», которыми был вооружен взвод, имели хорошие глушители. И стрельбу бойцов, если они находились в отдалении, слышно было только внутри взвода. Микрофон при прицеливании слегка прижимался к прикладу, и через приклад звуки переходили в наушники. Стреляли, видимо, бойцы первого отделения, потому что стрельба тех бойцов, что находились ближе ко мне, хотя и звучала чуть слабее выстрелов из пневматики, все же была мне слышна.

Следовало, конечно, спросить Махалова, что там происходит, но и у Самохина наступил кульминационный момент, и потому я продолжал наблюдение, посчитав, что сержант сам доложит.

— Убежала? — раздался вопрос в наушниках.

— В тот двор, к собакам… Под забором проход вырыт. Кавказцы пытались наружу выбраться… Порвут они его, как тузика…

Как раз в этот момент Самохин дал команду:

— Всем зажмуриться! — и бросил гранату в окно.

Взрыва сразу не раздалось, наверное, именно у этой гранаты время замедления оказалось максимальным. Бинокль позволил мне увидеть, как за окном мелькнула фигура, кто-то поднял гранату, желая выбросить ее за окно, но вдруг дом сотряс сильный грохот, и из окон полыхнуло ярким белым светом. Одновременно выключился мой тепловизор, не справившись с накалом яркости после взрыва.

— Вперед! — выкрикнул я и побежал к дому.

За мной на дорожку высыпали другие бойцы. Мы уже были под окнами, когда раздался второй взрыв внутри дома. Но далеко от окон, в которые мы запрыгивали. Граната взорвалась опасная, судя по звуку, это была «Ф-1». Бойцы все же оказали своему командиру уважение и сразу выставили спины «горкой», по которой я без проблем взбежал на подоконник, после чего, уже без проблем, спрыгнул в комнату, успев даже под ноги посмотреть, чтобы не угодить кому-то в голову и самому не упасть. И только в комнате, совершив по инерции кувырок прямо по осколкам стекла и битым кирпичам стены, я поднялся и осмотрелся. Бандиты лежали обезоруженные, двое зажимали ладонями лица, третий, крупнорылый и с большой лопатообразной бородой, был без сознания и лежал в такой позе, что я сразу понял: рядовой Самохин проверил крепость его головы то ли кулаком, то ли ногой. Скорее всего, второе, потому что удары руками, помнится, у Самохина получались не очень эффективные.

— Товарищ старший лейтенант, — донесся в наушниках голос сержанта Махалова. — Убежала она…

— Кто?

— Собака, которую в окно выбросили. Та самая, что со слепым была. Золотистый ретривер. Она сильно порезалась стеклом. Через стекло выбрасывали, видимо. Вся трава в крови. Мы стреляли, но не попали. Быстро бежала и сразу через забор в соседний двор. Там уже мои парни были, тоже стреляли, но уж очень быстро бегает. Да и жалко убивать было. Мы больше, честно говоря, пугали. А собака через весь огород, под другой забор, во двор, где три кавказские овчарки живут. Кавказцы ее не тронули, вроде бы даже кровь зализывали. Но она дальше побежала.

Я бросил быстрый взгляд на захваченных бандитов. Среди них не было никого, кто, согласно словесному описанию, напоминал бы слепого с вокзала. Значит, слепого в доме не было. И собака, скорее всего, побежала к своему хозяину.

— Махалов, быстро к машине! Или даже просто бегом. Искать собаку! Кровавый след должен показать. Если это дом, контролировать все выходы. Самим не лезть. Доложишь, мы прибудем…

— Понял. Работаю, товарищ старший лейтенант.

Рядовой Самохин тем временем собрал оружие бандитов. Последними в окно влезли, довольно, кстати, неуклюже, но в соответствии со своим возрастом, оперативники ФСБ. Они сразу заковали руки ослепших и оглохших бандитов в наручники, обыскали их, забрали у каждого по пистолету и ножу, у двоих, которые были в сознании, оказались при себе еще и гранаты.

— Как? — спросил я у Самохина.

— Вон тот, — кивнул рядовой на лежащего без сознания бандита, — когда я еще на подоконнике стоял, гранату бросил. Хотел и себя, и своих взорвать. Между тремя и бросил. Прямо по центру. Я успел спрыгнуть и гранату туда забросить, — показал он на распахнутую дверь в кухню. Там осколками гранты была основательно посечена вся мебель, досталось и двери, на которой отчетливо просматривались две сквозные пробоины, хотя она толстая и многослойная.

— Нормально. Хорошо отработал. А с этим что? — кивнул я лежащего без движений бородатого бандита.

— Он меня не видел и не слышал, но понял, что, поскольку он все еще жив, граната не сработала, и хотел вторую вытащить. Я рукой его просто не доставал, далековато стоял. А вы приказали «на поражение» не стрелять. Только ногой хай-кик[11] ему «нарисовал», иначе никак нейтрализовать не успевал. Кажется, челюсть ему сломал.

— Челюсть быстро срастается. До суда успеет даже выговориться, — высказал я свое одобрение.

— А как мы его допрашивать будем? — спросил подполковник ФСБ, руководитель следственной бригады, голосом выражая свое недовольство.

— Вы, товарищ подполковник, жалеете, что рядовой не позволил взорвать себя и всех других? — спросил я в ответ, уже одной постановкой своего вопроса отметая все претензии к рядовому своего взвода…

— Ладно. Твои парни, старлей, отработали с полной отдачей, соглашусь…

— С полной отдачей у нас обычно только автомат Калашникова работает. А у моих ребят в запасе еще громадный потенциал.

— А где, кстати, слепой? — словно только сейчас заметив его отсутствие, поинтересовался удивленный подполковник. — Мы же, по большому счету, за ним и приехали…

— Это вы меня спрашиваете? Спросите тех, кто к вам в руки попал. Они наверняка знают. Только я не уверен, что они с ходу начнут все выкладывать. Обычно бандиты бывают не сильно сговорчивыми. Тем более в таком состоянии. — Я отошел в сторону и позвал в микрофон:

— Сержант Махалов!

— Я! — отозвался командир первого отделения.

— Докладывай обстановку. Что там с собакой? Вышла она из квартала?

— Так точно, товарищ старший лейтенант. Собака вышла. Не знаю, дойдет ли до места. Много крови теряет. Порезы у нее серьезные. Идем по следу крови. Но бежит она уверенно, скорее всего, это недалеко. Мы машину оставили на улице с водителем и вчетвером ведем преследование через сквер.