Секта с Туманного острова - Мариэтт Линдстин

Они в панике забегали по комнате, натягивая джинсы и то, что удалось отыскать в ящиках комодов.

– Ты имеешь представление, что это может быть? – снова попыталась София.

– Нет, Франц вчера засиделся допоздна. Мне, наверное, не следовало уходить спать…

Когда они спустились в столовую, большинство уже находились там. Они стояли в обычных шеренгах, усталые, с бледными лицами, растрепанными волосами и взволнованными глазами. В комнате было холодно и влажно, в окна стучал дождь.

Освальд стоял прямо перед ними. Одет он был, как обычно: черные джинсы и футболка. Он наверняка не ложился, но усталым не выглядел, а только страшно сердитым.

Он прочел блог!

Эта мысль подействовала на нее, как удар кнута. Несомненно, так и есть. Он сидел в Интернете, увидел этот отвратительный блог и все прочитал. Другой причины, почему он собрал их в четыре часа утра, София придумать не могла.

В дверь вошли несколько отставших, и Освальд сердито уставился на них.

– Все в сборе? – спросил он Буссе.

Тот принялся обходить и осматривать шеренги, считать и бормотать, пока не установил, что присутствуют все, кроме Катарины – главного садовника.

– Она больна, у нее температура, – сказал Буссе. – Я оставил ее спать.

– Я сказал, что хочу говорить со всем персоналом, – возмутился Освальд. – Значит, я буду дожидаться ее.

Буссе умчался. Возникла неловкая тишина. Разговаривать никому не хотелось. Все уставились прямо перед собой, избегая взглядов друг друга и, прежде всего, избегая смотреть на Освальда. Беззвучность казалась леденящей.

Наконец, вернулся запыхавшийся Буссе вместе с Катариной. Она выглядела ужасно: потная, глаза лихорадочные, а кожа такая бледная, что в холодном освещении приобретала зеленый оттенок. На ней по-прежнему были ночная рубашка и домашние тапочки.

– Пока вы посапывали, я работал до поздней ночи, – начал Освальд. – И по пути домой заглянул сюда, чтобы посмотреть, как идет ремонт. Пойдемте, я покажу вам, как это выглядит.

Увлекая за собой персонал, он прошествовал из столовой по коридору в ремонтирующуюся часть. Самые низкорослые пытались вытягивать над толпой головы, и в дверях образовывалась толчея. Освальд ничего не говорил. Просто ходил, указывая на доски, разбросанные инструменты, кучи опилок, лежащие на полу защитные очки и банки с краской, даже не закрытые на ночь. Потом обошел и показал им комнаты. Все двадцать. Ни одной готовой комнаты не наблюдалось. Посреди этого бедствия София испытывала облегчение. Все-таки речь шла не о блоге. Кроме того, она, собственно, не несла ответственности за этот хаос.

– Этим проклятым проектом вы занимались три месяца, – проговорил Освальд. – Сейчас я покажу вам, что происходит при таком головотяпстве.

Он вышел во двор, остальные последовали за ним. На улице шел дождь – холодный ливень, почти сразу промочивший их до нитки. София с беспокойством покосилась на кашлявшую позади нее Катарину. Освальд повел их к маленькому хлеву, к лесной части.

Под несколькими соснами, закрепленная во мху, стояла большая белая палатка. Освальд расстегнул молнию на входе и показал им, что находилось внутри. Там вперемешку лежали спальные мешки, подушки и одеяла, а также несколько дорожных сумок. Софии, которая держалась поблизости от Освальда, удалось засунуть внутрь голову. Ее обдало густым запахом плесени и пота от ног.

– Здесь живет хозяйственный отдел, – сказал Освальд. – В главном здании места для них нет. Правда, приятно? Они живут здесь, на моей территории, как в свинарнике.

Он долго стоял молча. Ситуация казалась абсурдной, почти комичной. Дождь усилился и затекал Освальду в глаза и рот, и ему постоянно приходилось моргать и сглатывать. Сквозь грохот ливня слышался лишь клокочущий кашель Катарины.

Насквозь промокший, с приглушенным дождем голосом, он, возможно, почувствовал, что выставляет себя в смешном виде, потому что лишь покачал головой и произнес:

– Я не желаю иметь с вами дела. Ни с единым мерзавцем. Езжайте домой к маме и папе. Найдите себе работу, которая будет вам по силам. Здесь вам делать нечего.

И он решительным шагом направился обратно к главному зданию.

Все члены персонала остались стоять, онемевшие, перепуганные и насквозь промокшие.

– Сбор в столовой! – нарушил молчание Буссе.

* * *

В столовой сразу же образовалась маленькая группа, стоявшая в углу и шушукающаяся. В нее входили Буссе, Мадлен и Бенни со Стеном – близнецы, работающие охранниками. Их регулярно видели разъезжающими по территории на мотоциклах или сидящими в будке возле ворот. Высокорослые и упорные, но немного непонятливые – именно такими София представляла себе типичных охранников. Поначалу она считала их идеально подходящими для этой работы. Но настолько ли они хороши, чтобы принимать участие в решении нынешней проблемы?

София обдумывала, не присоединиться ли ей к маленькой группе, чтобы показать, что ситуация ее действительно волнует, но решила подождать. Ей совершенно не хотелось нести какую-либо ответственность за ремонт.

Буссе вскочил на стул.

– Нам надо поднажать изо всех сил, – сказал он. – Покажем Францу, что мы – команда. Пока ремонт не завершится, участвовать в нем должны все. Без исключения. Занимающиеся гостями – следите лишь за тем, чтобы те получали еду и все прочее. Работать будем до тех пор, пока не закончим.

Надежда Софии скользнуть обратно в теплую постель сразу умерла. Перспектива выглядела скверно. Совсем скверно.

Буссе разделил их на группы, которым предстояло заниматься разными частями ремонта. София вместе с Эльвирой попала в группу маляров.

И началось самое безумное, хаотичное и бессонное время в ее жизни. Дни и ночи сливались в неразбериху, которую способна создать только группа неумелых и не имеющих плана людей. Народ пилил, подметал, шлифовал, обрабатывал наждачной бумагой и красил. Буссе и его новые пособники бегали вокруг, пытаясь заставить всех работать быстрее возгласами «быстрее!» и «у тебя есть пятнадцать минут на то, чтобы это доделать!», но поскольку все эти команды были совершенно бессмысленными, никто их не слушал.

Ночью они спали часа по два, а иногда не спали вовсе. После нескольких бессонных ночей персонал то и дело засыпал, и его приходилось трясти, чтобы вернуть к работе.

София изо всех сил старалась не отключаться. Усиленно красила. Белая краска была у нее на ладонях, руках, ногах и в волосах.

Во что я ввязалась? Что я здесь делаю?

Эта мысль посещала ее ежедневно, но она вместе с Эльвирой продолжала красить. Посреди банок с краской, кистей и скипидара они сдружились. Делились бутылками воды и жевательной резинкой. Сторожили друг друга, когда одна из них проскальзывала в кладовую, чтобы, когда совершенно выбивалась из сил, немного вздремнуть за стеллажами на жестком полу. Если кто-нибудь из руководящей группы, как они называли компанию Буссе, направлялся в сторону кладовой, сторожившей следовало подбежать и отвлечь их. Потом она трижды кашляла, чтобы разбудить спящую и дать ей время протереть со сна глаза.