Русский дневник солдата вермахта. От Вислы до Волги. 1941-1943 - Курт Хохоф

что мост совсем рядом и его можно достать выстрелами из винтовки. Мы представляли себе с различными комментариями, как в качестве ударной группы внезапно пробьемся к нему по берегу и как этому удивятся русские.

Свой подвиг по взятию моста мы не успели осуществить. Противник просто оставил свои оборонительные позиции в виде системы располагавшихся полукругом одиночных окопов и минных полей перед ними. Город без боя был взят с юга. Как и большинство русских поселений, он занимал большую площадь и имел планировку, напоминающую шахматную доску. Улицы были песчаными с возвышающимися тротуарами, главные улицы вымощены булыжниками или имели деревянное покрытие. Теперь, когда русские ушли, население занялось грабежами, растаскивая пачки с табаком с махорочной фабрики, мешки с сахаром с сахарного завода и увозя на телегах доски, лежавшие в штабелях на берегу. Грабители забирались в брошенные зажиточные дома. Особо ценились у них антикварные клетки для птиц, мягкие стулья царских времен, остекленные шкафчики и другие предметы роскоши.

Дома в старинных Черкассах в основном были каменными и, как потом я узнал из Малой советской энциклопедии, построенными в стиле «украинского барокко по проектам Растрелли». Здесь имелись школы, детские сады, библиотеки и одна гимназия, в которой мне в один из дней удалось основательно покопаться в библиотеке. Это занятие отняло у меня все послеобеденное время. Я обнаружил большое количество трудов по естествознанию, географии, математике и коллекцию книг немецких, французских, английских классиков в солидных переплетах. Среди них произведения Гете, Шиллера, Вольтера, Дидро и Шекспира на языке оригинала, напечатанные в Москве. Здесь я нашел и упомянутую выше Малую советскую энциклопедию.

В ней, в частности, утверждалось, что современный антисемитизм является французским измышлением. В 1850 году во Франции появились протоколы «пути Сиона»[49], а Казимир Великий привел из Германии евреев в Польшу – предков говоривших по-немецки восточных евреев. На этом языке в 1933 году говорило 72,6 процента русских евреев (население города Черкассы составляло 40 тысяч жителей, из них ровно треть были евреями). Первыми организаторами погромов в этой стране явились греки из Одессы, которые видели в евреях конкурентов. Самыми страшными стали погромы, продолжавшиеся с 23 по 27 апреля 1881 года. Тогда от рук черни погибли тысячи евреев[50]. Это явилось историческим моментом: еврейство решилось на переезд в Австрию и Америку. С другой стороны, евреи, оставшиеся в России, примкнули к революционному движению. Из их среды вышло много террористов, покушавшихся на царя в последующие десятилетия. Эти покушения, в свою очередь, вызвали погромы, организованные государством. Министр Плеве приказал полиции провести полицейские погромы в Кишиневе, Гомеле и 30 других более мелких городах. С 18 по 20 октября 1905 года на Украине прошло 700 планомерно подготовленных полицией погромов. Знаменитый погром в Белостоке с 1 по 3 июля 1906-го, унесший жизни более 200 человек, был устроен армией. С началом мировой войны армия провела множество погромов во многих малых городах, считая евреев немецкими шпионами. Воевавшие против Красной армии войска Деникина и других белых генералов в общей сложности убили 200 тысяч евреев. Советы были друзьями евреев, ведь наибольшее число областей их проживания приходилось на новые приграничные республики, бывшие ранее территориями Румынии, Польши и Литвы[51].

С меня было достаточно. Евреи являются амаликитянами[52] современного мира. Однако в Писании сказано: «Не плачьте над мертвыми и не скорбите о них. Плачьте о том, кто тянет вас туда, ибо он никогда не воскреснет и не увидит своего отечества».

Тут я вспомнил о Блуме с его нигилистскими взглядами, и мне так и захотелось ему сказать: «О, Блум, как же тебя называть? Назови мне свое подлинное имя, благочестивый шваб. Разве твои загадочные отцы не сидели пополудни в воскресенье над Писанием? Разве они не читали стенания и прорицания, которые должны осуществить их потомки? Вспомни об украинской дождливой ночи, когда мы лежали, укрывшись брезентом, и ты с иронией рассуждал о своих предках, благочестивых швабах, отвечая на мои вопросы. Как же мне называть тебя, Иеремия?[53] Тебе не суждено воскреснуть и увидеть свой родной Карлсруэ, Иеремия Блум!»

У бедных и вороватых жителей Черкасс были такие школы и детские сады, которые поразили нас. В детских садах нас удивили выкрашенные в разные цвета кроватки и низенькая мебель, а в школах – глобусы, карты и чучела зверей, которым позавидовала бы любая наша школа. Но народ жил бедно, молча, повинуясь инстинктам и без внутренней связи с системой, которая с большими усилиями и гордостью подарила им эти постройки. Действительно, все это было дано в «дар народу».

Понятно, что в современной России отсутствовали буржуазия и аристократия. Простите, но где интеллигенция? Где служащие, учителя, врачи? Где большое количество агрономов, земледельцев, обрабатывавших и возделывавших поля? Также не могло быть, чтобы отходившая в спешном порядке, больше похожем на бегство, армия, бросившая фабрики, склады и припасы[54], насильно увела их с собой. Только намного позже мне стало понятно, что эти люди эвакуировались, частично из-за страха перед немцами, а частично потому, что они просто не могли поступить иначе.

Великолепные школы и детские сады стояли на таких узких улицах, что по ним не могли проехать машины, и подчеркивали унылый вид стоящих в ряд жилищ советских людей. Им запрещалось применять в личных целях получаемый в школах багаж знаний и учености. Это было обучение, отладка приводных ремней и агрегатов государственной машины.

Мы с Гетцом попытались разыскать наш батальон и обнаружили его растянутым по берегу речного рукава. Он готовился к переправе на другую сторону. Пленные тащили большую лодку, единственную, которую удалось найти, загруженную боеприпасами. Вода была чистой, а течение – сильным. Глубина рукава в центральной его части достигала полутора метров. Нам тоже надо было переправиться на другой берег. И тут раздалась серия взрывов. Деревянный мост взлетел на воздух. Взрывы начались на восточном берегу и цепочкой побежали к западному. Как будто кто-то невидимый устраивал огненное представление. Всего потребовалось пару минут, чтобы от большого сооружения не осталось и следа. Гетц и я растерянно смотрели на плавающие в воде обломки. По дороге назад во взвод воздух сотрясла новая серия взрывов. Это взрывались оставленные русскими мины.

На другой берег нам вместе с батальоном удалось переплыть на небольшом саперном пароме. Ночь была такой темной, что хоть глаз выколи. Поступил приказ обмотать все имеющиеся металлические части, чтобы не вызывать лишнего шума. С собой мы взяли только два орудия и телегу с боеприпасами. Противоположный берег оказался песчаным, и колеса вязли в