Город без надежды - Марина Дементьева

Когда перед ним открылась дверь, донеслись приглушённо спорящие мужские голоса, смолкшие с его появлением. Через несколько минут в комнату бочком протиснулся Ральф. Постоял у стены, пытаясь рассмотреть обстановку; ему долго не удавалось привыкнуть к темноте после яркого света. Свернувшись клубком в кресле, я притворялась спящей, хотя так и подмывало запустить бутылкой в его красивую голову. Предатель, сводник! Заметил, что Ублюдок заинтересовался мною, и рад ему угодить!

Дверь наконец захлопнули, только жёлтая струйка просачивалась под нею, растеклась наискосок по полу. Иголками кололо предплечье, ныла шея, но мне не хотелось шевелиться. Я думала, что с уходом Паука, Адама и Верити в Эсперансе не осталось ни гордости, ни честности. Все лгут, все притворяются. Сгибают слабых и склоняются перед теми, кто оказался сильней.

Меня разбудил шёпот и звук поцелуев.

Тело казалось чужим, будто заржавевшим. Из-за вчерашних возлияний и неудобной позы для сна тупо ныли виски. Я лежала и щурилась, не спеша открывать глаза. Через неплотно сдвинутые жалюзи пробивались редкостно яркие лучи и падали на лицо. От их тепла пылали щёки, а сквозь сомкнутые веки свет казался красновато-оранжевым. Досадливо морщась, я предчувствовала, как все мышцы сведёт судорогой, когда встану, потому и откладывала неприятный момент.

Ох, не стоило накануне так засыпать, но идти в жилой отсек, в щедро отведённую мне спальню, смежную с комнатой Ральфа, спать в соседнем с ним помещении после того, как он со мной поступил... Подкладывал под Ублюдка, а когда тот ушёл, имел наглость прийти удостовериться, всё ли удалось. Удачно ли я справилась с отведённой ролью подстилки для любимца Папы.

Неужто сразу предназначил для этого? Был настолько прозорлив и расчётлив? Невесть откуда прослышал, что Ублюдок будто бы благоволит мне, нашёл, отмыл, откормил, приютил. Дал иллюзию дома, отношений, чувств. Приручал. Привязывал к себе. Ведь не за красивые глаза! Надеялся извлечь выгоду, знал, что хлопоты окупятся. Почему только сам не использовал? Посчитал, что будет выгоднее предложить свежатинку, не объедки со своего стола? Или брезговал? Предпочёл тратить деньги на проституток, тогда как мог иметь бесплатную, которая была бы счастлива, почитая это едва ли не за милость...

Идиотка! Безмозглая наивная дура! Верити во всём была права, она знала жизнь без прикрас, видела сквозь любые маски. А я предпочла слушать не грязную злую правду сестры, а приторные сказочки дядюшки Адама. Надеюсь, старик простит свысока за такие мысли. Но он сам раскаялся перед смертью, за то что учил меня не так и не тому. Он из благих намерений скрывал от меня правду, забывая о том, какой дорогой ведут благие намерения. Хотя и идти-то было дальше некуда, мы и так были в пункте назначения... И вот в итоге я беспомощна перед жизнью. Слабая, слепая, глупая.

Как ни противно будет смотреть на Ральфа, приходится вставать. Но не успела пошевелиться, как услышала те же самые звуки. Источник возни переместился ближе. А то уж решила, что это был лишь отголосок жаркого, тягучего сна.

- Тише... нашёл место.. не здесь же... - задыхающийся голос. Изменённый понижением тембра и громкости почти до неузнаваемости. - Она же прямо там, в кресле...

- ...накачанная до полного бесчувствия. Считай, что её здесь нет. Ты же не стесняешься мебели?

- Постой... ммм... да уймись же ты! Настолько приспичило? Из штанов выпрыгиваешь?

- Представь себе! Уже не помню, когда у нас было в последний раз.

- Пойдём ко мне.

- Не-ет. Прямо здесь.

- При ней? Перчинки захотелось? А может, ревнуешь?

- Вот ещё... окей. Немного.

- Ну не сердись, ты же знаешь, я никогда... Нет, пойдём отсюда, будет не до шуток, если она проснётся.

- Да её хоть саму сейчас... Она же под приходом.

- С чего ты взял?

- А что - нет? Разве ты ещё не подсадил её на колёса?

- Ты про тот порошок? Нет. Это совсем лёгкая дурь, быстро выветривается, почти без привыкания. Чисто для подстраховки, чтоб задавала меньше вопросов и была паинькой.

- На тяжёлой наркоте была бы ещё послушнее. Ты и так целых два месяца с ней возишься.

- Прикидываешься? Много с неё будет толку Папе, если она сторчится?

- Вот бы он и держал её у себя. На поводке, как Ублюдка.

- ***... Подкинь ему совет, чего ты меня ***? Я делаю, что велят.

- *** делаешь. Ты чего добиваешься, чтобы она за тебя замуж пошла? Чего ещё нужно? Она же малолетняя шалава, такая же, как её сестра, что тут сложного? Бегает за тобой, как собачонка, только что не поскуливает. Ноги по щелчку раздвинуть готова.

- Тебя заело? Поругаться пришёл, м? Если нет, то умолкни уже. Нечем рот занять? А как насчёт...

Не знаю, каким образом удалось и дальше прикидываться упитой вусмерть. Онемевшее тело больше не причиняло неудобств - я попросту об этом забыла. Сумела ли я согнать выражение омерзения с лица? Или любовники были до такой степени поглощены друг другом, что не заметили бы, даже если б я встала и прошлась по комнате?

Чувство опасения не позволяло открывать глаза, но я бы зажмурилась так или иначе и жалела лишь о невозможности отключить слух и покинуть этот дом. Убежать - да хоть на свалку в Аду, где мы с Верити прятали труп Хиляка, за городскую стену... Куда угодно! Но я терпеливо выслушала звуки, с которыми эти двое перемещались по комнате.

Ральф всё же настоял на своём, и его любовничку обломалась перспектива иметь друг друга в моём присутствии. Довольно скоро они убрались подальше. Некоторое время выжидала, не давая себе ни шанса прийти в себя. Потом, всё потом. А пока есть неплохой шанс ухватить хоть крупицу полезной информации, раз у кого-то развязался язык. Подняла себя с кресла и босиком, в одним чулках покралась следом. Дверь в спальню оказалась предсказуемо приоткрыта. Возле неё я и замерла на своём посту.

Зрелище оставалось недоступным, зато я имела удовольствие в течение часа выслушивать крики, сопение, стоны... вызывающие тошноту прозвища, комментарии, возгласы, сомнительного свойства комплименты. Теперь мне было противно думать о том, как я своими руками перестилала кажущееся таким приятным бельё. А ведь они наверняка уже не раз... там, на нём...

Когда всё кончилось, я радовалась этому, как освобождению. Некоторое время ещё слышалось тяжёлое дыхание, удовлетворённое постанывание, реплики, которые я старалась пропускать, не задерживая в сознании.

Но затем навострила уши. Разговор становился интересным.

- Мм, было круто. Но там...

- Опять за своё? Какая же ты ревнивая сучка. Далась она тебе. Я столько времени изображал *** пойми кого не затем чтоб так по-дебильному встрять. Как бы я объяснил нас со спущенными штанами? Чё ты ржёшь?

- Ты же подсыпал ей дурь вчера, я сам видел.