Чертова дюжина Путина. Хроника последних лет - Андрей Пионтковский

Самыми опасными для личного благополучия высшего звена бригады являются персональные обвинения в коррупции. Поэтому на их микширование брошены сейчас самые серьезные организационные и пропагандистские ресурсы. Операция «Шредер» была первым серьезным тактическим успехом на этом направлении.

Превращение канцлера крупнейшей европейской державы в чисто конкретного питерского пацана как бы автоматически вводило всю бригаду, во всяком случае, ее «ближний круг», в мировой клуб избранных, неприкосновенных для всяких там отмороженных швейцарских прокурорш.

Операция «Эванс» должна была триумфально завершить окончательное отмывание питерских. Бывший министр торговли США и личный друг президента после двухнедельных (!) колебаний нашел в себе мужество отказаться. Искушение было серьезное — пятилетний контракт с годовым окладом в 40 млн долларов.

Шредер, сорвавшийся в последний момент с крючка Эванс, возможно, Берлускони, если он проиграет выборы, — это высшая лига путинских апологетов на Западе. Есть еще среднее звено достаточно известных аналитиков, экспертов, перед которыми поставлена задача «позитивно интериоризировать» в западном сознании феномен коррупции российской верхушки, не теряя при этом своей профессиональной репутации.

Задачка архитрудная, как сказал бы один известный политтехнолог, если вспомнить захват питерскими «ЮКОСа», 13-миллиардную сделку между Абрамовичем и Путиным по «Сибнефти» и, наконец, недавнее сенсационное признание президента, что фиктивная компания «Байкалфинансгруп» была создана исключительно для того, чтобы затруднить оспаривание в судах отъема собственности у первоначального владельца.

Посмотрим, как справляется с ней г-н Анатоль Ливен (Anatol Lieven), опубликовавший на этой неделе в "Financial Times" статью с жалостливым заголовком «Не осуждайте Путина огульно» (Do Not Condemn Putin out of Hand).

Она полна сотни раз повторенных маркопавловскими избитых псевдоаргументов в оправдание путинского режима. Но интересна не ими, а творческим подходом автора к самой больной для заказчика теме — коррупции высшего эшелона российской власти. Ключевое высказывание по этому поводу настолько замечательно, что сначала мы приведем его в оригинале, на великом языке Вильяма Шекспира и Анатоля Ливена: "The new Russian elite of Mr. Putin’s conception… will move freely between the state and market sectors, and in the process will be handsomely rewarded; but it will keep its money within Russia, not spend it on British football clubs or French chateaux".

С душевным трепетом и дрожащей рукой приступаю я к переводу этого бессмертного шедевра.

«НОВАЯ РОССИЙСКАЯ ЭЛИТА, ЗАМЫСЛЕННАЯ ГОСПОДИНОМ ПУТИНЫМ, БУДЕТ СВОБОДНО ПЕРЕМЕЩАТЬСЯ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВЕННЫМ И РЫНОЧНЫМ СЕКТОРАМИ И В ПРОЦЕССЕ ЭТОГО ПЕРЕМЕЩЕНИЯ БУДЕТ ЩЕДРО ВОЗНАГРАЖДАТЬСЯ».

Умри, Анатоль, лучше не скажешь! Поставь здесь точку и как можно быстрее отнеси свои показания в российскую и швейцарскую прокуратуру и в Нобелевский комитет как лучшее в мире определение коррупции.

Но краешком сознания услужливый Анатоль, кажется, понимает, что выбалтывает что-то лишнее, ставит вместо точки точку с запятой и продолжает теперь уже на высокой державно-патриотической ноте:

«НО ОНА БУДЕТ ДЕРЖАТЬ СВОИ ДЕНЬГИ В РОССИИ, А НЕ ТРАТИТЬ ИХ НА АНГЛИЙСКИЕ ФУТБОЛЬНЫЕ КЛУБЫ ИЛИ ФРАНЦУЗСКИЕ ЗАМКИ».

Оговорочка, согласитесь, жалкая. Во-первых, структура потребительских расходов государственного вора и место хранения им награбленного не является смягчающим его вину обстоятельством. Во-вторых, самым ярким представителем «замысленной господином Путиным новой российской элиты», гуляющим между государственным и рыночным секторами и щедро по ходу этих прогулок вознаграждаемым, является российский губернатор, богатейший человек России, личный друг и деловой партнер президента, один из тех, кто и привел его к власти, — Роман Аркадьевич Абрамович. А он-то как раз и тратит награбленные деньги на английские клубы и французские шато. Так что здесь г-н Левин просто нагло врет, рассчитывая на неосведомленность западного читателя.

Но первая часть фразы дорогого стоит. Лет так по пятнадцать для всей «замысленной господином Путиным новой российской элиты». Вот уж действительно, услужливый дурак опаснее врага.

13 марта 2006 года

«Российские солдаты сегодня находятся на переднем крае борьбы с исламским экстремизмом. К сожалению, это мало кто замечает. Сегодня мы являемся свидетелями создания некоего экстремистского интернационала по так называемой дуге нестабильности, начиная от Филиппин и кончая Косово. Это очень опасно, и для Европы в первую очередь, потому что там большое количество мусульманского населения».

Так говорил Владимир Путин летом 2000 года. Таково было тогда его видение мира или, во всяком случае, таким он хотел его представить западной аудитории. Поэтому появление Путина на телевизионных экранах вечером 11 сентября 2001 года с его знаменитым «Американцы, мы с вами!» было не случайной спонтанной реакцией, а логическим следствием его сознательной установки.

Прошло четыре с половиной года — и министр иностранных дел России Сергей Лавров опубликовал программную статью «Россия в глобальной политике». Конечно, она несет на себе отпечаток личности автора, но в целом не может не отражать сегодняшнее президентское видение мира.

Крайне жесткие по отношению к США и Западу в целом формулировки — «разногласия столь кардинального порядка, что вряд ли уместна позиция конструктивной неопределенности», «навязчивые идеи изменения мира» — были восприняты многими наблюдателями как объявление новой холодной войны Западу.

Однако, на мой взгляд, все намного серьезней. Психологическая холодная война с Западом как любимая забава российской «элиты» не прекращалась никогда, даже в «медовые месяцы» 2001–2002 годов. Но это не мешало нам тогда в реальной горячей войне быть на практике военными союзниками США, как это произошло (с большой пользой для России, кстати) в ходе афганской операции.

Сегодня же г-н Лавров каждой строчкой своих установочных статей заявляет жестко и определенно: американцы, мы не с вами, мы меняем свою ориентацию в глобальном конфликте и само понимание этого конфликта.

«Россия не может принимать чью-либо сторону в развязываемом межцивилизационном конфликте глобального масштаба».

Знаменательный и трагифарсовый римейк исторического высказывания предшественника г-на Лаврова г-на Молотова в сентябре 1939 года: «Советский Союз не может принять чью-либо сторону в развязанной англо-французскими империалистами мировой войне».

Во внешнеполитическом повороте августа 1939 года сыграли роль не столько геополитические расчеты — вернее, просчеты — Кремля, сколько идейная близость кремлевского горца и его тонкошеих вождей к нацистской банде. Недаром же Риббентроп сообщал, что чувствовал себя в Кремле как «среди старых партийных товарищей».

Телевизионный видеоряд бесстрастно зафиксировал, что примерно такие же чувства переполняли и одного из лидеров ХАМАСа Халеда Машаля, который по своей биографии вполне мог быть питомцем Краснознаменного института. Он не подписывал в Москве никаких протоколов. Но явленные городу и миру прогулки по кремлевским площадям и соборам, благостные встречи с патриархом всея Руси откормленных мерзавцев с великолепно ухоженными бородами, регулярно посылающих несчастных фанатиков взрывать собой детей в автобусах и на дискотеках, говорят о том, что речь шла отнюдь не об «изложении позиции квартета» и даже не о геополитических соображениях.