Тьма в хрустальной туфельке - Дж. Дж. Харвуд

Пришло время бежать.

Элеонора сняла туфли, чтобы ступать тихо, и прокралась в библиотеку. Крутые деревянные ступеньки лестницы для слуг не скрипели под ногами – она умела передвигаться совершенно бесшумно. Тихо приоткрыв дверь на второй этаж, девушка прокралась в коридор. Чулки цеплялись о ворс ковра. Она добралась до библиотеки – ей потребовалось всего пять минут – и вдруг замерла, когда дверь за ней со скрипом открылась.

Элеонора обернулась. У двери, ведущей на лестницу для слуг, стояла Лиззи со свечой в руке и улыбалась.

– Хозяин хочет тебя видеть, – прошипела она.

Элеонора отступила. Сердце билось так громко, что казалось, этот стук слышат все. Нет. Не сейчас. Слишком быстро! Она не была готова и никогда не будет.

Лиззи приблизилась, высоко держа свечу.

– Иди, мисс Элеонора. Тебя ждут наверху.

Элеонора бросилась вперёд, оттолкнув её, и бегом спустилась по лестнице для слуг. Нужно было добраться до кухни – там лежали ножи и тесаки и стояло ведро с углём, которым она сможет ударить Лиззи по голове. Всё что угодно, лишь бы Лиззи уже оставила её в покое. Лиззи, чертыхаясь, поспешила за ней.

Элеонора ворвалась в кухню, схватила разделочный нож и обернулась. Лиззи замерла, увидев блеск лезвия в свете свечи.

– Только поднеси ко мне эту штуку, и я закричу, – прошипела она.

– Попробуй, – бросила Элеонора. – Тебя не услышат – четыре этажа и сукно на всех дверях.

Лиззи медленно поставила свечу на кухонный стол. Элеонора прислушивалась к шагам на лестнице, но было тихо.

– Верни мне мои деньги.

Лиззи ухмыльнулась:

– Не могу. Я их всех потратила.

Внутри нарастал глухой плач. Костяшки рук, сжимавших нож, побелели. Как же Лиззи так быстро успела разбазарить будущее Элеоноры?

– Ты не сможешь держать эту штуку вечно, – заявила Лиззи. – Миссис Бэнбёри заставит тебя положить нож на место. А когда заставит, я буду рядом, уж не сомневайся. И он тоже.

– Перестань.

Лиззи сделала шаг.

– Он рассердится, если ты будешь затягивать. Так и случилось с Леей. Но ты ведь и сама это знаешь, правда, мисс Элеонора? Ты видела её синяки.

– Я сказала, перестань!

– Или что? – Лиззи кивнула на нож: – Ты не воспользуешься им. От этого всё станет только хуже. Лучше уж иди к нему, и дело с концом.

– Прекрати! Ради всего святого, просто перестань! Господи, как ты можешь? – воскликнула Элеонора. На глазах выступили слёзы. – Как ты можешь бросать ему девчонку за девчонкой и просто… просто… Господи! Я хочу, чтобы в кои-то веки ты просто остановилась!

Что-то изменилось.

Долю секунды Элеонора видела всё с пугающей отчётливостью – пылинки в воздухе, кажущиеся серебристыми в лунном свете. Отражение побледневшего лица Лиззи на лезвии ножа. Жука, пролетевшего над кухонной плитой. А потом по телу прокатилось странное покалывание. Притяжение.

Она загадала желание.

Элеонора не собиралась этого делать. Желания были драгоценными, и тратить их надлежало с умом. Теперь она была на шаг ближе к тому, чтобы потерять душу – а всё лишь потому, что не сумела сдержаться. Её окутал стыд. Ей нужно быть осторожнее!

Лиззи уставилась на неё, сглатывая. Нож со звоном упал на пол. Элеонора попятилась к лестнице.

– Кто угодно, только не я, – прошипела Лиззи. Её голос дрожал. – Никогда там не окажусь я!

Рассвет пробивался сквозь тонкий слой жирной грязи на окне Элеоноры. Она запуталась в своём влажном постельном белье. Жар нарастал – девушка уже чувствовала, как от пота волосы липли к лицу. Постель с ночи так и не высохла, но, по крайней мере, это давало немного прохлады.

Торговцы уже катили свои тележки по улицам внизу и вели на рынок животных. Издалека доносилось множество звуков, но всё, что можно было разглядеть из маленького оконца, – это вереницу уличных фонарей, гаснущих один за другим. Словно дорожка из хлебных крошек, которые кто-то медленно подъедал.

Девушка оделась, размяла затёкшую шею, пытаясь избавиться от боли в мышцах, всё ещё злясь на себя, что загадала желание, по сути этого не желая. Когда она спускалась вниз, влажная ткань будто высасывала тепло из её рук и ног.

Больше задерживаться было нельзя. Ей придётся загадать ещё одно желание – то, которое она планировала всё это время. Выбор был лёгким, теперь, когда Элеонора знала, что мистер Пембрук положил на неё глаз. Она пожелает денег и навсегда окажется от него подальше. Но сначала она хотела увидеть, как сбылось её второе желание.

Странно было думать о том, как это могло произойти. Возможно, желание полностью изменило личность Лиззи – и она бы стала мило извиняться и пытаться загладить свою вину. Но, с другой стороны, есть вещи, о которых слишком странно даже думать. Может быть, Лиззи вызвали домой по срочному семейному делу – в конце концов, даже у магии есть свои пределы.

Кухня была наполнена ужасной духотой с тяжёлым привкусом пепла, словно жар пробирался даже в рот. Элеонора вытряхнула сажу из решётки огромной плиты, выковыряла золу и прочистила дымоходы перед тем, как развести огонь. Пальцы кололо, а все юбки испачкались в золе. Плита всё ещё была тёплой, но должно пройти немного времени, прежде чем она разогреется для овсяной каши. Остальные спустятся ещё не скоро.

Элеонора вытряхнула свой передник над ведёрком для золы, край которого погнулся. В кухне царил беспорядок. Тонкий слой пыли и грязи лежал на ступеньках, ведущих в сад, и там виднелись чьи-то следы. Стулья были повалены, а дверца шкафа – наполовину открыта. Там виднелась пустая бутылка из-под дешёвого джина.

Девушка закатила глаза. Похоже, Лиззи устроила настоящий беспорядок после их ссоры, прекрасно зная, что Элеонора окажется здесь первой, так как был её черёд убираться.

«Ну что ж, – подумала она, расставляя стулья на места. – Не беда». Как только Лиззи увидит Элеонору настоящей леди, она подумает дважды, стоит ли быть такой злобной.

Элеонора поставила бутылку с джином в кучу для миссис Бэнбёри. Позже приходил кто-нибудь из мальчишек, чтобы за пару пенсов забрать мусор. Она поставила ведро с углём на место и смела землю и пыль в аккуратную кучу, стирая следы на земле метлой. Смахнув небольшую кучку в совок, девушка поднялась по ступенькам к садовой двери, чтобы вытряхнуть пыль на улице…

И увидела Лиззи, лежавшую лицом вниз в корыте с водой.

Это был не первый труп, который доводилось видеть Элеоноре. Она видела несколько мёртвых тел. Миссис Пембрук, конечно, была похожа на королеву. Случайный нищий, бездвижно застывший в дверном проёме магазина или тихо истекающий кровью в сточной канаве. И её мать. Когда чахотка наконец забрала Элис Хартли, женщина сливалась цветом кожи с простынями, несмотря на всё, что пыталась делать Элеонора. Жизнь уходила из неё месяцами, и в конце концов Элис превратилась в хрупкую оболочку, трепещущую от каждого вздоха.