Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Жмых. Роман - Наталья Елизарова

Жмых. Роман - Наталья Елизарова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 74
Перейти на страницу:

Он ушёл, заперев меня на замок. Как раненая лиса, я заметалась в поисках лазейки, через которую можно сбежать. Как назло сарай был сколочен из крепких брёвен. Я обшарила каждый закуток в поисках мотыги или мачете — тщетно. Меня охватила паника. В эту минуту я услышала лязг отворяемого замка.

Я перебила все глиняные плошки, до которых только смогла дотянуться, но это не помогло: два мужлана связали мне руки, вытащили из сарая и через злобно клокочущую толпу поволокли к высокому дереву. На одном из крепких сучьев уже качалась длинная пеньковая верёвка, а под ней — пустая ржавая бочка. Здесь же стояли Престес и два похитителя. Увидев меня, один из них кинулся с кулаками. Пока его оттащили, он успел разбить мне подбородок. Потом чьи-то сильные руки рывком поставили меня на бочку. Я и охнуть не успела, как шею сдавила верёвка. Оказавшись на плахе, я осмотрелась: несколько сотен мужчин, все вооружены. Таких разжалобить — дохлый номер.

Полковник Престес сделал шаг вперёд.

— Братья по оружию! Посмотрите на эту женщину. Пусть вас не обманут её молодость и хрупкость. Перед вами настоящее исчадие ада. Она похищала и продавала детей на потеху богатым выродкам. Она не просто эксплуататор трудового народа, она — работорговец. С помощью силы и обмана она растлила и принудила к занятию проституцией сотни маленьких беспомощных девочек, наших дочерей и сестёр. Ей нет и не может быть прощения! Я требую для этой женщины законного возмездия — смерти!

«Смерти! Смерти!» — раздался единый гневный рёв.

Палачи бросились ко мне с намерением выбить бочку из-под ног.

— И это ваш «справедливый суд»?! — истошно завопила я. — Даже законченным злодеям дают возможность сказать последнее слово! А вы вешаете меня без суда и следствия, как трусливые шакалы!

— Если у вас есть, что сказать в своё оправдание, можете защищаться, — холодно отозвался Престес. — Но предупреждаю заранее — ваша участь предрешена. Так что можете не взывать к милосердию. Ваша ничтожная жизнь не стоит и слезинки загубленного вами ребёнка.

— От ваших громких слов тошнит! Да что вам известно про детские слёзы, чтобы рассуждать об этом?.. Эй, вы! У кого из вас есть дети? Все ли вы знаете об их существовании? Или предпочли слинять, едва узнали, что подружка забрюхатела?.. Хорошо кочевать из города в город и витийствовать на митингах с красивыми лозунгами. А через несколько лет брошенные вами женщины приведут и продадут в публичные дома брошенных вами детей. И они будут ублажать какого-нибудь жирного борова не потому, что я похитила и развратила их, а потому, что вы их бросили! Это вы убийцы и растлители, не я! Я подбираю только то, что вы не захотели заметить. Ваши дети плачут не из-за меня, а из-за того, что вы через них перешагнули… Когда кто-нибудь из вас окажется в борделе и захочет снять девочку, подумайте — не собственную ли дочь вы покупаете!.. — я чувствовала, что всё моё тело сотрясает нервная дрожь, но остановиться не могла, напротив, из груди вырвался грубый издевательский смех. — Вы назвали меня эксплуататором… О да, я эксплуататор! Должно быть, я переняла это у своего деда, надорвавшегося на заготовках чая в Альто-Паране, или у бабки, загнувшейся от чахотки двадцати лет от роду… А, может, этому меня научила моя мать, милая безотказная прачка?.. Она быстрее всех женщин в нашей деревне плюхалась на спину, такое уж у неё было призвание… Или отец, рубщик тростника из Парагвая. К сожалению, я никогда его не видела: он сверкнул пятками ещё до моего рождения, но, видимо, от него я набралась эксплуататорских замашек… А среди вас нет парагвайцев? Нет? Какая жалость! Вот бы вздёрнул кто-нибудь из земляков! Принять смерть из рук соотечественника — слаще мёда… Хотя, постойте, господа революционеры, я вспомнила! Угнетать народ меня научил опекун… Если кто-нибудь из вас окажет любезность и спустит штаны, я покажу всем, как он учил меня это делать…

Я услышала голос Престеса:

— Снимите её оттуда…

И чей-то громкий протест:

— Но команданте!..

— Разве не видите, она помешалась!.. Мы не можем казнить умалишённую.

…Когда меня стаскивали с помоста, я хохотала во всё горло.

В тот же день я была отправлена домой. «Мадам, — сказал Престес, прощаясь со мной, — вне всякого сомнения, вы много настрадались в этой жизни, но это не оправдывает вас. Ремесло, которым вы занимаетесь — постыдно. Если вы честная женщина — бросьте его и посвятите свою жизнь чему-то благородному, возвышенному». «Например, революции? — усмехнулась я. — А что я при этом буду жрать, уважаемый полковник? Прокламации?». «Боюсь, мы не понимаем друг друга».

Слова Престеса потом ещё долго стояли в моих ушах. Впервые в жизни мне сказали о том, что я способна на что-то честное, достойное. Впервые в жизни на меня посмотрели как на человека.

…Таким было моё знакомство с Луисом Карлосом Престесом. Знала ли я тогда, что оно перевернёт всю мою жизнь?

Как я уже сказала, политика никогда не занимала меня. Она казалась мне грязным, бесчестным занятием, идеально созданным для людишек с низкими, мелочными страстями, стремящихся выбиться из грязи в князи и не гнушавшихся ради достижения цели использовать оболваненный ими народ.

В салоне я вдоволь насмотрелась на так называемых радетелей за права трудящихся. Я не видела среди них ни одного, кто держал бы в руках мотыгу или ходил за плугом. Все они, будучи сынками состоятельных родителей, получили хорошее образование в Европе и понятия не имели о том, как добывается кусок хлеба. Тем не менее, они вбили себе в голову, что знают про то, что нужно простым людям, и часами могли разглагольствовать, как их всех осчастливят, доходя в своих праздных спорах чуть не до рукопашной. Я с трудом выносила эту публику — мне претили лицемеры и бездельники. И хоть Престес никогда не появлялся в моём заведении, я считала его одним их них.

После знакомства с полковником мне захотелось узнать, что же на самом деле представляет из себя этот человек, коего голытьба величала красивым и романтическим прозвищем — Рыцарь Надежды. Без особого труда удалось раздобыть с десяток манифестов и воззваний, выпускаемых тенентистами, а также несколько номеров газеты «Освободитель», которую бойцы «непобедимой колонны» регулярно разбрасывали в местности, где им случалось остановиться… «Кровавый деспотизм, пожирающий наши свободы, продаёт Бразилию иностранным банкирам. Долг каждого бразильца — защита родины от этой орды вандалов, единственный идеал которых — обогащение ценой нищеты народа…», — с недоумением прочитала я в издании с высокопарным названием «Свобода или смерть!»… Я не понимала, что означают все эти фразы. За что боролись эти странные люди, что вынуждало их, бросив дома и семьи, следовать по шаткому, полному лишений и опасности, пути навстречу собственной гибели? Сочетания слов «диктатура олигархов», «произвол империализма», «демократические свободы», «конституционный режим», «революционные идеалы» были для меня пустым звуком. Да и сложно понять, зачем сражаться с теми, у кого есть капитал, если не имеешь желания заполучить его в собственные руки. От всей этой крикливой заботы о благе трудящихся отдавало какой-то неискренностью… И всё же во всей этой мешанине из громких лозунгов было что-то, близкое мне. «Свобода или смерть!» — так думала и я, когда покидала несколько лет назад дом моего опекуна. И поэтому наши пути с Престесом скрестились ещё раз.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?