Кошмары 21-й школы - Галина Гордиенко

– Слушай, а какого цвета у нее волосы?

– У кого? – деловито уточнил мальчишка.

– У Лерки.

Очкарик смешно запыхтел. Почему-то неприязненно уставился на Илью и буркнул:

– Зачем тебе?

Илья пожал плечами, затрудняясь с ответом: ну и дурацкая ситуация!

Мальчишка снял очки и долго протирал стекла не очень чистым носовым платком в крупную голубую клетку. Потом вдруг угрюмо бросил:

– Да знаю я. Ты тоже колдун. Как и сестра.

– Что?!

– Что слышал, – огрызнулся мальчишка. Он немного помолчал и обвиняюще выдохнул: – Это после Тайкиного колдовства Лера рыжей стала! Понял? Все лицо в веснушках. Даже шея. И волосы порыжели. А были белыми. Совсем белыми, как снег. Или мел. Или бумага.

Он посмотрел на ошарашенное лицо старшеклассника и тоном ниже добавил:

– Она, думаю, из-за этого в школу не ходит. Смеются же! А все твоя Тайка.

Илья громко сглотнул. Привычно помассировал виски и нашел в себе силы возмутиться:

– При чем тут моя сестра?! Ну при чем?!

Мальчишка молчал. Илья насмешливо фыркнул:

– Не веришь же ты во всю эту чушь?

Очкарик сильно покраснел и отвел глаза в сторону. Потом тяжело вздохнул и шепотом признался:

– Раньше не верил. А теперь не знаю. – Он бросил быстрый взгляд на Илью и агрессивно прошипел: – Стала же Лерка рыжей? Стала! Это как? Не колдовство, да?

Илья хотел было ответить, но не успел. Мальчишка сгорбился и неожиданно заявил:

– Правда, Лера тоже виновата. Зачем Тайку дразнила? Теперь, конечно, уже не дразнит…

Они помолчали, думая каждый о своем. Оба чувствовали себя не совсем уютно. Верить в колдовство в наше время – тяжкое бремя. Даже если доказательства появляются одно за другим.

Илья покосился на часы и заволновался: до конца перемены оставалось три минуты. Нужно успеть все выяснить до конца. Терять ему нечего.

– Слушай, а Петька, что за вашей Леркой ухлестывал, он как? – немного виновато спросил Илья. – Высокий такой мальчишка и лопоухий…

– Петька-то? – равнодушно переспросил мальчишка. – Уже не ухлестывает. Он сейчас на Вальку Лемешеву глаз положил.

Илья сжал зубы: и тут неудача. Очкарик ткнул пальцем в сторону ближайшего окна.

– Вон, смотри! Видишь, они за третьим столом сидят?

Илья обернулся и действительно увидел еще одну занятую лишь собой влюбленную пару. Почему-то эти двое малышей напугали его гораздо больше, чем Ритка с Игорем или Ангелина Павловна с Ванечкой. Девять лет!

– Как же так? – беспомощно пробормотал Илья, поедая глазами ветреного третьеклассника. – Ему же Лерка нравилась, я помню…

– Нравилась, – мрачно кивнул мальчишка.

Илья завороженно наблюдал, как цыганистая девчонка чему-то засмеялась, и две головы сблизились еще больше.

– Сестрицу потряси, – язвительно посоветовал внимательно наблюдающий за гостем очкарик. – Наверняка ее рук дело!

Илья почти враждебно взглянул на него.

– С чего ты взял?

Третьеклассник насмешливо пояснил:

– Она сама об этом сказала! Заранее. Когда сочинение читала. Чтобы мы знали, с кем дело имеем. Припугнуть хотела, ежу понятно.

– И вы поверили? – негодующе перебил Илья.

– Не знаю, – мгновенно поник мальчишка. Поднял огромные серые глаза и жалобно протянул: – Я об этом и заикнуться-то боюсь. – Он с завистью покосился на беззаботных одноклассников и признался: – Понимаешь, я, наверное, единственный, кто на ее сочинение внимание обратил. Остальные лишь посмеялись. А мне страшно. Вдруг это правда? Ты сам как думаешь, а?

Илья неожиданно для себя кивнул.

– Так же, как и ты. Мне это не нравится. Сильно. Иначе какого черта я бы в ваш класс таскался? Мне оно надо? Своих дел по горло.

Ребята помолчали. Илья угрюмо вздохнул.

– Последнюю вещь осталось узнать. Для полноты картины.

– Спрашивай, чего уж там.

– Э-э… Какую ногу сломала ваша учительница рисования?

– Что? – Очкарик изумленно открыл рот.

– Что слышал, – сурово отрезал Илья. – Так надо. Узнать можешь?

– Подожди минутку.

Мальчишка выполз из-за стола и, загребая ногами, неспешно побрел в сторону учителей. Илья с невольным интересом наблюдал, как он о чем-то настойчиво расспрашивал Ванечку, а тот заливисто хохотал.

Затем очкарик кивнул и стал пробираться обратно.

– Ну что? – взволнованно прошептал Илья.

– Правую! Ангелина Павловна на днях в больницу ходила. С другими учителями. Навестить.

Илья невольно застонал. Мальчик встревоженно уставился на внезапно побледневшего старшеклассника.

– Эй, что с тобой? Не та нога, что ли? Нужно, чтобы Ирина Васильевна сломала левую, да?

– Д-да, – пробормотал Илья, с трудом поднимаясь со стула. – Левая была бы куда лучше…

И пошел к выходу.

С оставшихся уроков опять пришлось уйти. На этот раз с подачи Макаровны. Сам бы Илья не рискнул: сколько можно прогуливать?

Евгения Макаровна думала по-другому. Ей, видите ли, не понравился слишком рассеянный вид Ильи и его нездоровая бледность. Трижды не докричавшись до него, учительница математики неожиданно вскипела и выставила Илью из класса. Заявила – судя по всему, он, Романов, еще не выздоровел полностью. А раз так, то самое место ему в постели. Нечего сидеть за партой и отвлекать остальных. Никаких возражений Евгения Макаровна слушать не желала. Сердито перелистывала свой блокнот, а в спину понурого Ильи завистливо смотрели одноклассники. Им-то на следущем уроке грозила очередная самостоятельная по алгебре!

Илья шел к остановке автобуса и хмуро думал – накрылась школа. Если так будет продолжаться и дальше, лучше здесь не показываться. Все равно в голову ничего не лезет. В мыслях одно – Тайкина история. Тут не до математики или ближайшей олимпиады, Евгения Макаровна права.

Вот и сейчас Илья прикидывал, чем бы заняться дома. И решил еще раз просмотреть забавные побрякушки из деревянной шкатулки. Те, что Тайка привезла из деревни. Илье хотелось убедиться в собственной наивности и на этом успокоиться.

В самом деле, не считать же мусор в платочке колдовским? Камушки, дурацкая куколка из смолы, травки какие-то, зеркальце, кажется. Тайка могла и выдумать, что вся эта ерунда принадлежала бабушке. Играла наверняка с деревенскими девчонками, да и прихватила с собой. Малышня вечно всякую чепуху собирает.

Илья так погрузился в размышления, что проехал нужную остановку. Пришлось возвращаться к дому пешком. За эти пять-десять минут его мнение в который раз изменилось. Илья уже не считал мелочь в пестрой тряпке такой уж безобидной. Вспомнилось вдруг, как занемела кисть от узкого колечка с зеленым камнем. Как противно держать в руках смоляного уродца, липкого и неприятно податливого. Как едва не уронил на пол странный янтарь… Что за глаз Илье тогда привиделся в золотистом окне?