Пройдя долиной смертной тени — 2. Благость и милость Твоя - Александр Варавин

Прошло уже два или три часа. Рассвет разгорелся в полную силу. И хотя солнце показало только небольшой край своего диска из-за высокой скалы, начинало припекать. Поднявшись по натоптанной дорожке на гору и, используя почти горизонтальный участок, оба отшагали еще несколько километров.

Наконец Такрон остановился.

— Мы можем отдохнуть, — сообщил он Эрику, вытирая пот со лба. — Извини, я уже не молод.

— Хорошо, если ты настаиваешь… — отозвался тот, уже час мечтающий просто лечь и растянуться на земле…

Они оба уселись на тропе и, переглянувшись, разлеглись на широком уступе.

— Может, чай? — вяло пробормотал Такрон.

— Может, поспать? — в тон ему ответил Эрик.

Дрема свалила обоих в короткое, но освежающее забытье.

Не прошло и получаса, как они, одновременно дернувшись, вскочили на ноги. Разбудил их глухой утробный вой, доносившийся снизу. Такрон лег и ползком придвинулся к краю тропы, жестом позвав Эрика. Волосы на его голове, казалось, были готовы оторваться от кожи. Эрик подполз и устроился рядом с ним.

Внизу, на мелкой речке, глубиной самое большее по колено, стремительно двигался огромный бурун, следующий по течению. Грудь Эрика не просто обдало холодом, но ощущение сильного мороза, казалось, полностью охватило все тело. Лицо Такрона превратилось в безжизненный камень.

Перед порогом, который указывал на присутствие небольшого водопада, бурун вздыбился куполом, обнажил на центре ряд отростков, напоминающих плавники и, издав глухой вызывающий дрожь во всем теле рев, распался, взорвавшись мелкими брызгами.

— Я никогда не видел такого, — медленно, очевидно, сдерживаясь изо всех сил, выдавил из себя Такрон. — Нам лучше прибавить шаг…

Эрик закивал, не в состоянии произнести ни слова. Оба вскочили на ноги и рысью припустили по тропе.

Старик несся с такой скоростью, что Эрику приходилось серьезно напрягаться, чтобы не отстать. Но самое странное заключалось в том, что он не испытывал никаких тошнотворных ощущений, которые еще в детстве имели место при любых физических нагрузках. Если он и был когда-то слаб здоровьем, то только не сейчас.

Тропа вывела в еще один распадок, где, видимо, располагалась бонская деревня. Перейдя на шаг и восстанавливая дыхание, они вошли в защищенную от ветра широкую долину, со всех сторон огороженную обильной растительностью, покрывающей высокие холмы. Навстречу им уже спешил, как Эрик сразу догадался, местный шен в ритуальном кафтане, митре с плюмажем из павлиньих перьев и кожаном фартуке тонкой выделки. Такрон немедленно принял важный вид. Эрик же просто уперся ладонями в колени и пытался угомонить сердцебиение и одышку.

Подойдя на несколько шагов, шен склонился в низком поклоне и сделал попытку упасть перед Эриком на колени. Тот едва успел подхватить его и, с помощью Такрона, поставить вертикально. Такрон сурово и величественно выговорил какую-то длинную фразу, в течение которой шен угодливо кивал, бросая на Эрика обожающие взгляды.

Когда Такрон закончил свою речь, шен начал отвечать, но не словами, а виртуозными жестами, используя пальцы, кисти рук, приседания и сложные мимические движения. Эрик немного опешил.

— Он приветствует нас, великих детей Шенраба, и ждет помощи, чтобы спасти несчастных жителей деревни от злобного демона, — перевел его «речь» Такрон. Шен уселся перед ними, скрестив ноги.

— Что с ним? — спросил Эрик. — Он не может говорить?

— Когда-то в молодости он изгонял из одной деревенской женщины очень сильного горного духа. В результате — лишился языка.

— Как это произошло? — заинтересовался Эрик.

— Он не рассказывал, — пожал плечами Такрон. — Немые вообще немногословны…

Деревня, как, видимо, и все подобные поселения, была скрыта от посторонних глаз обступающими ее холмами с трех сторон и с четвертой, откуда пришли Эрик с Такроном, пологой горной грядой. На первый взгляд это была довольно большая и ухоженная долина. Эрик обратил внимание, на то, что почти всю половину левого края, упираясь в деревья, растущие на склоне, занимают огороды и поля с ячменем. Но присмотревшись более внимательно, убедился, что зелень на огородах почти полностью была вырвана и разбросана как попало по всем участкам, земля взрыхлена, будто над ней потрудился экскаватор. На ячменных полях едва ли сотня растений стояла вертикально, основная масса посевов была втоптана в перекопанную землю. Было ясно, что почти весь будущий урожай погиб.

Напротив огородов размещались когда-то добротно сделанные глиняные дома, где, видимо, жили люди. Из десяти строений более или менее целыми выглядели только три. Остальные напоминали руины из какой-нибудь военной кинохроники. Выломанные и разбитые в щепы двери, сорванные соломенные крыши, огромные проломы в стенах. Два дома были почти полностью сравнены с землей. На одной из куч битых глиняных черепков лежал огромный валун, весом, наверное, килограммов двести.

Жители деревни сгрудились у дальнего холма под сооруженным на скорую руку навесом. Дымил костер, доносился детский плач и женские голоса.

— Дома он разбивал этим самым валуном, — сказал подошедший ближе Такрон. — Никто не видел, как уничтожались посевы. Может быть, он на время оставил тело, чтобы это сделать. Шену удалось увести и спрятать людей в своей пещере, там, за последним домом, пока старейшина пытался задержать безголового. Пещера шамана хорошо защищена, тварь не смогла туда войти. Старейшину он просто забросил на холм. Хорошо, что у старика оказались крепкие кости. Отделался только переломом руки.

— А где сейчас… это тело? — спросил Эрик.

— В пещере у шамана, — поморщился Такрон. — Выглядит так, будто его сбросили с самолета. Человеческое тело не очень подходит для разрушения домов.

— Что мы будем делать сейчас?

— Ничего. Ляжем спать. Там под навесом, — Такрон махнул в сторону жителей деревни, — женщины приготовили лежаки. Потом будем готовиться.

— А это… не придет? — на всякий случай поинтересовался Эрик.

— Нет, не думаю, — беззаботно ответил Такрон. — близится полдень, время не для демонов. Даже таких странных.

Оба прошли к навесу. Когда они приблизились, дети перестали хныкать. Женщины и мужчины, опасливо поглядывая на прибывших, будто невзначай переместились к противоположному концу навеса, оставив два бамбуковых лежака, покрытых свежей травой.

Эрик улегся на один из них и почти сразу заснул.

Проснулся он от солнца, которое, выйдя в распадок, из светло-желтого сделалось оранжевым и светило прямо в сомкнутые веки. Повернув голову влево и чуть приоткрыв глаза, Эрик увидел, что лежак Такрона пуст, а на костре уже подвешен здоровенный исходящий паром котел. Пахло чем-то вкусным. Шестеро мужчин и десять женщин разного возраста были заняты тем, что связывали бамбуковые стволы ротанговыми прутьями. Как догадался Эрик — для постройки временных хижин. Среди взрослых он насчитал троих детей возрастом шести-семи лет и четверых младенцев, спеленатых в матерчатых сумках с лямками и подвешенных на животе у матерей.