Мозаика - Гейл Линдс

Она молчала, обдумывая его слова, но все еще сомневаясь.

Он чувствовал, что близок к успеху. Теперь нужно окончательно закрепить его. Он заставил свой голос звучать серьезно и искренне:

— Если вы заставите нас тратить свои силы на то, чтобы охранять вашу жизнь, пока будем устраивать ловушку, вы замедлите расследование и, может быть, дадите убийце возможность скрыться.

— А вашим способом вы будете заниматься этим вечно и вряд ли добьетесь чего-то.

— Это наш самый надежный способ. Вы хотите добиться результата. Того же хотим и мы.

Она подумала и вздохнула.

— Хорошо. Полагаю, ваши аргументы разумны. Но я хочу объявить о награде. Как вы думаете, пятисот тысяч долларов хватит?

— Более чем. Отличная идея.

Он облегченно выдохнул.

Она была в своем мире.

— Если вы ее быстро не поймаете, я вернусь и мы сделаем по-моему. Я найму людей, которые будут охранять меня, если вас действительно беспокоит этот вопрос. Я могу все устроить. Могу купить что угодно. Кроме маминой жизни.

За дверями полицейского участка в Белгравии Марша Барр с беспокойством дожидалась Джулию Остриан. Затхлый ночной воздух пробирал до костей. Марша как антрепренер славилась своей способностью все организовывать. Сегодня перед ней стояла гнетущая задача — разобраться с личной трагедией одной из ее артисток. Иногда случается какое-то происшествие, из-за которого человек не может выступать. Тяжелая болезнь или старческая слабость. Случалась и смерть исполнителя или близкого ему человека.

В данном случае человек был близок и ей. Она работала с Маргерит Остриан много лет, любила и уважала ее. Маргерит как львица оберегала свое дитя, но вместе с тем была умной деловой женщиной. Марша восхищалась обоими качествами, хотя про себя думала, что Маргерит зашла слишком далеко, принося личную жизнь в жертву карьере дочери.

Она переступила с ноги на ногу. Вздохнула. В груди кольнула резкая боль. Она ненавидела слезы и надеялась, что этой ночью не заплачет. Завтра, когда будет светить солнце и она сможет сесть за стол, работать с телефоном, вести бизнес, ей станет лучше. Или, по крайней мере, терпимо.

— Мисс Барр? Спасибо, что пришли. Я главный суперинтендант Джеффри Стаффилд.

Дородный и энергичный человек, и с ним Джулия.

— Здравствуй, Марша. — Кожа Джулии была бела как мел, лицо опухло от слез. Голубое вечернее платье от Версаче, пальто и туфли были покрыты кровавыми пятнами цвета ржавчины, недвусмысленными и ужасными. — Тебе уже сказали... о маме?

Марша сглотнула, борясь со слезами:

— Мне так жаль, Джулия. Очень жаль.

Джулия просто кивнула. Она была без темных очков, и покрасневшие глаза, казалось, излучали какое-то неземное сияние. Нет уже той восхитительной живости, которая обычно окрыляла ее. Но теперь явно добавилось нечто новое — решительность, которой Марша раньше никогда за Джулией не замечала.

Главный суперинтендант вложил ладонь Джулии в руку Марше:

— Ее дядя устроил так, что она полетит завтра на «Конкорде» в Нью-Йорк. Он хочет, чтобы она прекратила гастроли. Как только будут выполнены необходимые формальности, мы известим его, и он организует доставку тела на родину для погребения. Еще раз спасибо за вашу помощь.

Марша кивнула и посмотрела на Джулию:

— Мы поедем в отель и соберем твои вещи. А затем ко мне домой. Сегодня ты не можешь быть одна.

У Джулии было другое мнение.

— Сначала нам надо сделать одну остановку.

* * *

Главный суперинтендант вернулся в свой кабинет и включил верхний свет. На стене рядом с картотеками висели фотографии в рамках, изображавшие его с королевой, с премьер-министрами — Тэтчер, Мэйджором и Блэйром, с несколькими лорд-мэрами Лондона, с комиссарами полиции, с семьей и с молодежными группами. Уверенный в себе мужчина с чувством собственного достоинства. Популярный шеф полиции.

Он запер дверь и в холодной тишине набрал номер. Шантажист уверил его, что отслеживание телефонных звонков покажет соединение с номером на Багамских островах. Электронная дезинформация была преимуществом его нового хозяина, кем бы он ни был. Каждый раз набор этого номера включал современные компьютерные системы, которые перенаправляли звонки с номера на номер и шифровали разговоры так, что никто не мог засечь другого собеседника или прослушать его.

Когда на том конце взяли трубку, он не стал терять времени:

— Джулия Остриан видела вашу женщину. Киллера.

Пауза, вызванная шоком, доставила Стаффилду определенное удовольствие, особенно в связи с тем, что он придержал хорошие новости.

Голос был тот же, что и раньше, — образованный, культурный. Он принадлежал человеку, привыкшему добиваться своего.

— Это невозможно. Она слепа!

— Это я уже слышал. Но вы не правы. Есть, правда, и хорошая новость — зрение вновь покинуло ее.

Он повторил рассказ Джулии.

— Она возбуждена, — заключил он. — Плачет легко и много. Она отчаянно хочет, чтобы мы поймали убийцу. Ясно, что она была очень близка с матерью, и убийство страшно потрясло ее. Она в гневе и ощущает вину. Я бы назвал это виной выжившего. Она предлагает награду в пятьсот тысяч долларов. Сюда придут все дураки и мошенники, которые вылезут из всех щелей, и замедлят расследование. Кроме того, она добровольно вызвалась быть приманкой. Но мне удалось убедить ее не говорить никому, что она является единственным свидетелем.

Нет нужды объяснять, что эта проклятая Остриан оказалась намного крепче, чем казалось. Личная трагедия может погубить, сделать ни на что не способными одних людей, но другие ожесточаются и находят в себе внутренние силы, о существовании которых и не подозревали. Ему показалось, что Джулию Остриан можно было отнести к последней категории. Только время покажет, а этот чертов шантажист уж больно хорошо все просчитал.

— Хорошо, — холодно сказал голос. — Полагаю, вы сделали все, чтобы она завтра оказалась на борту «Конкорда»?

— Да. Я сказал ей, что позвоню, когда она нам понадобится.

— Но она не понадобится.

Это был приказ.

Рискованно было менять направление официального расследования, но, если он не может замедлить его или просто закрыть, придется сделать это. Он мог бы снять своих людей с опроса всех возможных свидетелей и перебросить их на обычные разговоры со служащими ломбардов. Если это нужно, он мог бы проследить, чтобы бумаги попали не по назначению. А то и были бы уничтожены.

Одна часть его сознания жаждала использовать Туркова, чтобы тот свернул шею этой американской обезьяне, но другая, более опытная и менее импульсивная, призывала к благоразумию. Пока можно и посотрудничать.