Троллейбус без номеров - Александра Чацкая

– Мы – туристы. Путешествуем по чужим снам и спасаем таких, как ты. От всяких кошмаров. Ты только не бойся – как только тебе опять приснится страшный сон, просто позови нас, и мы придем.

– Хорошо, – сказал мальчишка. – А у тебя очень красивые волосы.

Отчего-то Саша покраснела. Ее в первый раз кто-то похвалил, и душа ее воспарила. Ей захотелось летать, танцевать волшебные танцы и хотя бы на мгновение забыть, кто она на самом деле.

– Нам пора, – сказал Атеист, тронув ее за плечо. – Он просыпается.

Действительно, мальчик просыпался: он ошарашенно тер кулаками глаза, комнату заволакивало туманом, а за окном начинался рассвет.

– Пойдем, если не хочешь провалиться в пространство между сном и пробуждением, мерзкая штука, – Атеист схватил Сашу за руку и побежал прочь. Пока они неслись по коридору, туман становился все сильнее и сильнее. Они выбежали за порог – и квартира исчезла, будто ее и не было никогда: взгляд Саши уперся в глухую стену.

– Вы где так долго были? – спросил довольный Альберт Андреевич. Атеист начал пафосно рассказывать о спасении всего мира, запинаясь на сложных словах и напыщенно акцентируя внимание на том, что это именно он дернул Синего дядю за усы – а Саша лишь улыбалась, смотря в пространство.

Ей было очень тепло на душе и, несмотря на то, что в доме по-прежнему гулял ветер, ей стало так жарко, что она даже сняла зипун.

– Что вам от меня надо?

За все семь лет, что Саша обучалась в этом филиале ада на земле, она ни разу не была в кабинете школьного психолога. Альберт Андреич всегда говаривал, что школьные психологи – отвратительные люди, которых хлебом не корми, только дай приписать тебе что-нибудь да поставить под наблюдение.

– Однажды я подрался в школе, и меня отвели к школьному психологу, – рассказывал Атеист. Атеист очень часто любил травить подобные истории, развалившись на скамейке и жмурясь от удовольствия, пока грелся у костра. – Школьным психологом была такая толстая, мерзкая тётка. Однажды, старшаки рассказывали, она спалила их за курением за школой и каждого, каждого поставила на учет в полицию. Представляешь, что за крыса? В общем, я сижу, сижу, а она смотрит на меня, достает какие-то раскрашенные карточки и такая «что ты видишь, Атеист?». Цирк, право слово.

Психолог в ее школе не был толстой женщиной, которая обожала доставать и показывать всяческие карточки неразумным подравшимся детям. Более того, психологом в их школе являлся сухощавый, низенький мужчина. Саша не знала, как его зовут, но ее это как-то не особо волновало.

– Саша, нас с твоим классным руководителем очень беспокоит твое поведение в последнее время, – психолог говорил мягко. На подбородке у него болталась куцая козлиная бородка, двигаясь в такт мощным челюстям. На носу виднелась бородавка с торчащими из нее волосиками. Психолог покачал головой, и редкие седые волоски у него на проплешине встали дыбом. – Твоя успеваемость падает, ты совершенно не выполняешь домашние задания, пару раз ты не появлялась в школе вовсе… Перестала общаться со своими подругами.

– Они мне не подруги, – голос Саши настолько отстраненный, что можно подумать, что эти звуки вырываются вовсе не из ее рта. – Вы бы назвали друзьями тех людей, которые постоянно доводят до слез? Я лично нет.

– Они просто шутят, Сашенька. Я лично знаю Аниного отца, и это очень интеллигентный мужчина. Аня с Машей из хорошей семьи и никогда не стали бы зло шутить хотя бы… над тобой. Может быть, ты даешь им какой-то повод? Как-то их провоцируешь? Например своим внешним видом. Ты же очень красивая, Саша. Похудеть, одеться поженственнее – что это за кеды с джинсами? – хоть иногда причесываться – и все. Мальчики будут штабелями укладываться. Да и с манерой речи хорошо бы…

Бла. Бла-бла-бла. Когда Саше начинают читать нотации, она словно отключается, и слова сливаются в густую жужжащую массу. Конечно, все проблемы в ней, и только в ней. Ведь Саша некрасивая. Саша неухоженная. Саша толстая. Саша постоянно плачет. Саша странная. Саша слушает плохую музыку и вообще не разбирается в современной. Саши нет в социальных сетях. У нее и компьютера-то работающего нет, и всю информацию для докладов она ищет в школьной библиотеке.

Саша прекрасно знает, что дети никогда не будут травить просто так. Ни Аня, ни Маша, да и все ее одноклассники в травле, в принципе, не виноваты. Да и сама Саша не виновата, на самом-то деле. Просто так уж сложилась судьба, что ей, именно ей, всюду уготована роль козла отпущения, куда бы она не попыталась сунуться. Так происходит в школе, так будет в университете, так будет на работе. Так будет всегда. С этим просто надо смириться.

– Возможно, у тебя появились какие-то другие друзья, Саш? Ты считаешь что они лучше, чем твои одноклассники? Какие-то ребята из сети «Интернет»?

– У меня нет Интернета. И компьютера у меня тоже нет. Все просто.

За окном перваши играют в мяч, и они так весело кричат, что Саше хочется к ним. К черту этот душный, пахнущий пылью кабинет, к черту психолога, говорящего очевидные истины: ноги аж немного потряхивает от заключенной в них энергии. Хочется бежать, пока сердце не остановится, ловить ртом воздух и жмуриться, впитывая остатки осеннего тепла.

– Саша? Саша, ты меня слышишь? Может быть, есть что-то, что ты хотела бы мне рассказать? Может, у твоей снизившейся успеваемости есть причина? Скажи мне, пожалуйста, Саша. Мы все очень волнуемся. И Антонина Семеновна беспокоится, сама не своя ходит.