Ставка больше, чем смерть. Металл Армагеддона - Александр Голодный

Нет, стоп. Насмотревшись на добившуюся своего английскую колониальную власть, этот саммит заговорщиков я бы и сам отправил к дьяволу в гости без малейших душевных терзаний. И вообще, товарищ майор, от дурных мыслей болит голова и развивается импотенция.

Поэтому хватит страдать фигней, милую поближе под бочок и баиньки!

* * *

Войдя в накатанную колею, дни летели один за другим. Несмотря на бурные протесты ученых, границы физической подготовки раздвинули и на послеобеденное время, добавив лыжный кросс на пять километров. Не знаю, как насчет повышения выносливости, но такими темпами инструкторы меня загоняют еще до начала операции. В итоге Лара с тщательно скрываемым жалостливым выражением вечером подсовывает самые лакомые и сытные кусочки. Кажется, что и в столовой обеденные порции стали увесистее. Впрочем, вряд ли – расплачиваюсь как обычно.

Как-то бреясь утром, обратил внимание – а ведь действительно, похудел. Ну-ка…

Поразительная вещь – не могу найти любимого девайса Княжевской. Не понял?

– Лара, а где твои весы?

Навороченный немецкий агрегат повышенной точности, источник огорчений и мерило привлекательности исчез.

– Сломались, Саша. Я в ремонт сдала.

– Лара, ты забыла, кто с тобой живет?

Подошла, нежно обняла, с заботой провела по щеке:

– Саша, ты приходишь такой уставший, измотанный… Просто жалко тебя еще чем-то нагружать.

– Но на вечернюю историю и…

Моя рука многозначительно проходит по спинке и чуть ниже. Продолжаю:

– …особое внимание любимой женщине сил ведь хватает?

– Вот и нечего их тратить на всякую ерунду.

С некоторой долей эротического кокетства:

– А то как я – без особого внимания?

Изменив тон:

– Ты взвеситься хотел?

– Да.

– Саша, я тебе и так скажу – ты заметно осунулся. Я поговорю с Ильей Юрьевичем – пусть даст команду уменьшить нагрузку.

– Только стрельбу урезать не надо.

– Это я помню, милый.

Тренировки, кстати, сократили ненамного, но зато добавили медицинские процедуры. Подремав с капельницей, пройдя массаж с экзотично пахнущими мазями, чувствовал бодрость и заметное повышение тонуса организма.

На шестой день вечером ко мне в номер постучал Ахмет.

– Заходи, командир. Чайник поставить?

– Нет, спасибо, я на минуту. Завтра, Искандер, переходишь к практическим тренировкам. Полезешь с нами под землю.

Уточняю:

– Куда?

– В подземную Москву. Ты думаешь, где мы каждый день после обеда пропадали? Пока кто-то бессовестно дрых, прикрываясь отечественной наукой, мы по таким местам шатались!..

– Хоть бы пригласили, Ахмет. Мне эта наука…

– Вот и приглашаю. Готовься морально. Такое узреешь и унюхаешь… Впечатления гарантированы.

Вот это дело! Отличная новость. Конечно, тренировки – вещь полезная, но как-то уже соскучился по адреналину. А уж в теплой боевой компании – особенно. Интересно, на сколько по времени выход?

Словно читая мысли, вернее, уточняя задачу, командир продолжил:

– Идем на сутки.

С оттенком просьбы, самую малость ерничая:

– Так что ты уж там у Ларисы Сергеевны выспаться постарайся.

Что должен отвечать настоящий военный в любой ситуации?

– Есть.

* * *

На следующее утро прибываю в службу экипировки, держа в руках пакет с домашними пирогами – Лара с вечера постаралась.

Напарники уже получили спецодежду, амуницию и раскладывают по удобным даже на вид ранцам упаковки сухого пайка.

– Искандер, здорово! Присоединяйся. Вон твоя ведомость, получай товар.

– Есть, командир. А что еды так много – пикник намечается?

– Вас с Кемалем хрен прокормишь, а магазинов там нет. Если серьезно – продуктов на двое суток, мало ли как дело обернется. Сдать назад всяко проще.

– Ясно.

Сверяясь со списком, разобрался в выложенных на широкую столешницу предметах экипировки, расписался и вернул лист молчаливому обстоятельному прапорщику. Два суточных рациона, два налобных фонаря, столько же ручных, знакомый прибор ночного видения, комплекты запасных аккумуляторов, пять литровых мягких фляг-медуз, уже заправленных.

В ответ на вопросительный взгляд Кемаль пояснил:

– Твоя любимая вода, с глюкозой. Медики шаманили.

Дельно.

Дальше аптечка, моток тонкого, но прочного альпинистского шнура, рулон коврика и, собственно, одежда. Трикотажные трусы типа широких плавок с ширинкой, плотной ткани, слегка тянущаяся футболка, теплые кальсоны и рубаха, шерстяные носки. Непромокаемые комбинезонные брюки по грудь на лямках, высокие, легкие, но прочные сапоги с оригинальными застежками на голенищах. Теплая куртка с капюшоном, тоже не самого простого покроя с несколькими внутренними карманами, двухслойная вязаная шапочка, перчатки. Оперативная кобура? Командир утвердительно кивает:

– Бери, не стесняйся.

Раздевалка находилась в соседней комнате. Привередливо проверяя каждый шаг, парни следили, как я переодеваюсь.

Пройдясь взглядом по «подсохшей» фигуре, Кемаль сочувственно заметил:

– Исхудал ты, Искандер…

Честно говоря, ждал продолжения, какой-нибудь шутливой военной подначки вроде: «Небось с Ларисы всю ночь не слазишь», но почему-то не последовало. Более того, уловил во взглядах напарников явное соболезнование. Нехорошие подозрения зашевелились в голове. Что-то не то со здоровьем? Нет, вряд ли. При таком плотном медицинском контроле – исключено. Скорее всего сказывается напряженная подготовка.

Белье оказалось точно по размеру. Плотное, но эластичное, легло, как вторая кожа.

Шерстяные носки, затем полукомбинезон. Очень интересный многослойный материал. Командир поясняет:

– Классная вещь. У нас все охотники и рыбаки о таких мечтают. Водонепроницаемые, но дышащие. По пояс в воде ходить можно.

Широкая утягивающая манжета на голени и лямка – сапоги чуть ли не сами скользнули на ноги. Ага, вот зачем застежки – обувь и брюки превратились в единое целое.

Кобура, куртка, шапочка. Тепло, легко, удобно.

– Готов? Пойдем дальше.

Мой рюкзак одной левой подхватил Кемаль.

Комната для хранения оружия. Напарники получили АПС, в мою кобуру лег привычный «Правый» – браунинг, с которым постоянно работал на стрелковой подготовке. Так сложилось, что из него стреляю с правой руки. Снаряжаем по три запасных магазина. Глушители. Наверное, правильно – подземелье, как и заснеженные горы, громких звуков не любит.