Гелен Аму. Тайга. Пеонерлагерь. Книга 1 - Ира Зима

Пристальнее других выделяется Меркулов: и своим жестко-добреющим лицом, и статью человека «без возраста», словно потерявшего связь со свои поколением, деду «Тайги» стукнуло семьдесят, но с годами он не теряет жизненного заряда, не скукоживается, как это принято у стариков, а словно растет обратно. Сейчас он выше всех в ряду не только плечом, возрастом, должностью, но и всем теловыражением, мимическим отпечатком своего «большого я» — высок, широк, могуч; он для меня с детства стал воплощением местных историй-легенд о деревне «староверов», что якобы стояла на месте нашего лагеря. Затерялась деревня в лесах, от всех потрясений цивилизации спряталась, пережили староверы и революцию, и Великую Отечественную, и еще неизвестно что. Кто знает, сколько веков они тут обитали? Но староверы ушли сразу, стоило появиться ссыльным каторжникам, которые помирали «вагонами», строя «урановый прииск» в нечеловеческих таежно-смертельных условиях. Не знаю, какие они могли быть, эти староверы, может, как самые обычные крестьянствующие люди, но мне всегда кажется, что Меркулов один из них, именно так должен выглядеть «герой легенд», если вдруг попадет в наш мир.

Напротив меня в софитах светился приступок звукорежиссера, на котором как прыщ на лбу высвечивался Ромка в наушниках и с полным отрешением на лице, он был поглощен процессом налаживания звука в этой шелестящей, шепчущейся людской густоте. Мне понятно, почему Ромка живет с дедом Меркуловым, а не с отцом Игорем, и я хотела бы быть воспитана героем, а не похотливым самцом, вот только прока из этого не вышло, судя по всему, он сын своего отца, а не воспитанник деда.

Внутри меня стоял ком, где-то в районе подреберья: я не ждала провала Аленкиной программы, с чего вдруг — она опытная капитанша, так еще и ставки такие, азарт, она расцветает, как правило, в зоне конфликта; и наше мнимое на самом деле противостояние — я-то ничего не успела противопоставить, у меня и шанса не было, — должно пойти процессу только на пользу, но я тряслась от страха, сама не понимая почему. Чего я боюсь? Почему меня трясет? Но свет погас, и все мое внимание поглотилось сценой. Сначала выступали средние отряды, прорастающая смена, они явно готовились занять наши места и разогревали свои жилы перед будущим броском, им со следующего сезона предстоит команду лагеря представлять, раз мы все «выпускаемся» в этом году. За ними вышли творческие коллективы, коими буйно цвел наш лагерь, кого только нет — и танцоры из «Орленка», и хор «ЦДП», и класс «пантомимы», и «театральный кружок», и так два часа подряд сижу и всем завидую: у них все впереди, а я свой шанс точно уже профукала… И уже перед самым выступлением нашего отряда в темноте появился Егор, к нам пролез через толпу, притулился мне в ноги, притянулся к уху, шепчет:

— Веришь, я и не видел, чего они там навыдумывали, первый раз за десять лет допустил такое кощунство! — он остался рядом, облокотился о колонну беломаечными плечищами мне в нос, от этой близости я испытала странную неловкость, а в детстве могла хоть на шею к нему залезть…

Команда «Первого» наконец вышла на подмостки и преподнесла публике классический «студенческий капустник», он был очень даже неплох, с прибаутками и песнями про пионерлагерные дела. Всем понравилось! Понравилось ли мне? Не скажу, я совсем не в этой «теме», я так долго готовилась и не предполагала, что случится такой конфликт, уничтоживший сам шанс увидеть мою идею олицетворенной. Мне больно, у меня случился «выкидыш», столь ожидаемая жизнь так и не увидела свет… я просто не знаю, хорошо ли то, что получилось у Алены или нет! Я не знаю… Пусть даже не с моей подачи, но я была уверенна, что все, что придумаю, будет осуществлено, и я своими глазами увижу, как это все работает, как это все живет и дышит — это для меня важнее, чем признание, жизнь важнее мечты, а так я ее угробила, эту жизнь… Все, что я придумала и создала, никогда теперь не случится.

В программе значился еще «последний номер» и, как правило, это выступление «малышового» отряда, они такие маленькие, забавные, их проигнорировать никак нельзя, им нужно дать дорогу, поэтому именно «двенадцатиотрядников» все поздравляют в этот день как первоклассников в школе. Это их День! Выступление малышей не было для меня сюрпризом, я же их готовила, только на «генеральные прогоны» в «актовом» мы с Наташкой не пошли, чтобы ни с кем из наших вообще не пересекаться! В финале Соня Морозова, девчушка, с которой мы задружились еще в автобусе при заезде в лагерь, спела песню, доставшуюся мне от мамы, где-то мама ее откопала, и за столько лет песня так и не попала в «дело», а тут такой удачный случай. Песня называется «Японский журавлик». Соня владела уже поставленным голосом, видимо, занималась лет с трех, это песня-история про детей Хиросимы и Нагасаки, японских городов, пострадавших от «ядерной бомбы». По замыслу Соня выпустила в зал огромного бумажного журавля, и завершили куплет малыши уже хором, всем отрядом, отпуская в зал ворох оригами. Мы крутили их вместе с ребятами из «спортивного» все три дня накануне как ненормальные. Не знаю, в чем тут было дело, скорее всего в сильном голосе и одухотворенности темы, может, еще и в том, что это мамино наследство, наконец-то мною реализованное, но меня прошибло от макушки до пола волной сочувствия к пострадавшим детям в далекой стране… Именно так — вдруг забылось обо всем своем! Мелодия стихла, потом зал грохнул аплодисментами, свет включился, и стало видно, как у большинства гостей вышибло слезу… слеза по невинным, по тем далеким-близким японским детям, по моей маме… Представление на этом не закончилось, дети «двенадцатого» вышли на аплодисменты кланяться, а Соня выдала в микрофон:

— Хочу сказать спасибо Саше Зарецкой из «первого» отряда, это она нас подготовила и нашла такую песню, которую я всю жизнь петь буду, я теперь звезда!

Прозвучало это нескромно, но оттого более трогательно, и публика начала еще больше умилятся, ну, конечно, Соня теперь звезда, а весь малышовый отряд стал скандировать мое имя, и я не понимала, что происходит, что мне-то делать? А Егор, не раздумывая, перекинул меня с приступка на сцену, и через секунду я уже стояла и кланялась всем как маститый культурный деятель! Опять случился «перевертыш», только в обратную какую-то человеческую сторону, словно спираль пошла возвращать себя обратно в исходное состояние, к первородным истокам… стояла я на сцене в полном обалдении! И когда после длительных оваций я наконец-то слезла в зал, все кто проходил мимо поздравляли меня и говорили «спасибо»… Такое вообще бывает? Где я? Соня сказала, что только благодаря мне она теперь «взаправдашняя» звезда, сказала это лично и обняла, уткнувшись мне в пупок, я к ней нагнулась, чмокнула крепко и едва сдержала слезы, ну я правда еще никогда такого не чувствовала, и ведь дело не в этом шуме, а в благодарности, которая окатила меня, вернув нечто бесценное, давно утраченное. Пора дать себе пощечину, чтобы я очнулась от этого сна! В том же состоянии, через тянущихся через меня, благодарящих людей, вышла на улицу, не осознавая реальность. Площадь в сумерках полна народа, стоят плечом к плечу, многие с бумажными оригами в руках как с цветами, хотела я найти кого-то из своих, чтобы спрятаться от обращенных на меня отовсюду глаз, а увидела Алену… Она неслась на меня в ярости, увеличиваясь в размерах: