Темный дом - Алекс Баркли

— Привет, Джон. Ты чему тут сидишь радуешься? — смеясь, спросил его Марк.

— Да вот только что столкнулся с одним алкашом, посмотрел на его глазищи и вспомнил про эксперимент с дрозофилами. Их использовали для определения влияния алкоголя на организм. Дрозофилы могут жить в перебродивших фруктах, едят их, пьянеют, могут даже умереть, если сильно переберут. Но вот не привыкают же.

— Слушай, Джон, а с людьми такие эксперименты не проводятся? Ты узнай да подпишись на них при случае, — давясь от смеха, сказал Хью.

Фрэнк Диган сидел возле двери бара, наблюдая за своей женой Норой. Самоуверенная, временами грубая, обладающая едким проницательным умом, в одной руке она держала бокал с бренди, а другой, вытянув два тонких костистых пальца так, будто держала ими сигарету, вальяжно водила в воздухе. Она рассказывала своей подруге Китти о каком-то художнике, который умолял ее взять его картины для галереи, создать которую Нора планировала вот уже несколько лет.

— Ты представь себе этого сукина сына, — возмущенно сказала она, взглянула на своего мужа и добавила: — Прости меня за резкость, Фрэнк. Так вот, — она снова повернулась к Китти, — это говно возомнило себя непризнанным гением. Нет, он, несомненно, талантлив, но он пигмей, нищий, постоянно пьяный и полоумный. Да как только он осмелился обратиться ко мне! — возмутилась она. — Хотя я его понимаю, ему очень нужны деньги. Наверное, давно мечтает купить себе туфли и хоть какой-нибудь костюм.

Фрэнк и Китти, переглянувшись, рассмеялись. Резко запрокинув голову, Нора залпом допила бренди. Пряди ее коротких прямых волос, выкрашенных в светло-розовый цвет, скользнули по щекам.

— Гарсон, еще один бренди! — выкрикнула она, протянув мужу рюмку и подмигнув.

— Давай домой, хватит тебе, — отозвался Фрэнк. — Посмотри на часы. Уже половина двенадцатого.

В это время в Ирландии бары закрываются, даже в маленьких деревушках, где законы относительно торговли спиртным соблюдаются не слишком строго.

Нора посмотрела на Китти.

— Извини, дорогая. Так не хочется расставаться, но мне нужно идти. Муж очень просит.

Фрэнк и Нора поднялись. Он был ниже своей жены почти на голову. Пригладив густые каштановые волосы и одернув зеленый свитер, он опустил руки. Нора внимательно рассматривала его, хотя за сорок лет успела изучить каждый жест. Он поднял голову, поймал ее взгляд и подмигнул.

В это время Рэй, Джо и Хью тоже пошли к выходу и остановились возле Фрэнка.

— Тру-ту-ту! — протрубил Рэй, поднеся ко рту руку так, словно сжимал ею воображаемый рог. — Слушайте нас, ирландцы! До закрытия питейных заведений осталось три с половиной секунды. Ставьте свои кружки, бокалы и рюмки на столы и идите спать! Повторяю — бросайте к чертям собачьим пьянствовать и отправляйтесь по кроватям.

Фрэнк заулыбался.

— Сержант, вам наша помощь не требуется? Или сами справитесь? — спросил его Рэй. — Кстати, гляньте-ка вон туда. — Он показал на Джона Миллера. — Я бы на вашем месте обязательно заковал его в наручники. Хотите, Джо вам поможет?

Джо и Фрэнк, переглянувшись, засмеялись.

Мимо них, волоча тяжелый мешок с бутылками, протиснулся Мик Харрингтон.

— Мамочка дорогая! — воскликнул Хью. — Это кому же ты все это потащил?

Он повернулся к Джо и пояснил:

— Это наш местный экзорсист. Изгоняет духов, а из всех духов предпочитает винный.

Мик обернулся и залился веселым смехом.

— Не волнуйся, это не мне, а испанцам. Приплыли позавчера. Яхту их ремонтируют, а они сами — гуляют. Второй раз за вечер таскаю им пиво и виски, — сообщил он. — Кстати, — он повернулся к Джо, — если мой Роберт у вас, скажите, чтобы побыстрее домой шел.

— Они где-то гуляют, — ответил Джо.

— Понятно, — кивнул Мик. — Догуляются, когда отцов в школу начнут вызывать за неуспеваемость.

Кэти остановилась, запрокинула голову и зажмурила глаза, пытаясь остановить слезы, но они все продолжали течь. Она, обхватив ладонями лицо, снова торопливо зашагала. Ей хотелось как можно быстрее попасть домой, лечь и выплакаться. Вдруг впереди нее, прорезая ночную мглу, вспыхнули задние огни автомобиля, а затем послышался и рокот мотора. Кэти встревожилась. И сам автомобиль, стоящий двумя колесами в кювете, и действия человека, сидящего в нем, показались ей очень подозрительными.

Стингерс-Крик, Северный Техас, 1980 год

Миссис Гензель оглядывала из-под очков учеников. Ее пятиклашки, склонив головы, писали четвертную работу по истории. Дюк Роулинз сидел за первым столом, ручка его неистово бегала по бумаге. Локтем он прижимал к столу несколько чуть помятых листков с готовыми ответами. Вдруг он вскинул голову и начал оглядываться по сторонам, словно искал кого-то или что-то. «Что могут скрывать эти светлые глаза?» — подумала миссис Гензель. Тем временем Дюк взял все свои листки, смял их, затем развернул, смял два листка и бросил на пол. Остальные ученики пристально наблюдали за ним. Кое-кто захихикал.

— Тише! — строго заметила миссис Гензель и повернулась к Дюку. — У тебя все в порядке? — мягко спросила она.

Мальчик коротко кивнул. Губы его были плотно сжаты, левая рука дрожала так, что пальцы с зажатой в них ручкой постукивали по столу.

— Ты хочешь начать сначала?

— Нет, — ответил Дюк.

Затем он вдруг откинулся, сильно зажмурил глаза и тяжело задышал. Миссис Гензель показалось, что мальчик беззвучно рыдает.

— Дюк, подожди меня на улице. Я хочу с тобой поговорить. Хорошо?

Он снова кивнул, уже не так резко, поднялся из-за стола и быстро вышел из класса. Миссис Гензель попыталась разглядеть его лицо, но Дюк опустил голову.

«С мальчиком происходит что-то неладное», — подумала она и направилась вслед за ним.

— По-моему, у тебя неприятности, — сказала миссис Гензель, подходя к Дюку. — Может быть, расскажешь какие?

— У меня все нормально, — ответил Дюк.

— А почему ты так странно вел себя в классе?

Дюк немного помолчал.

— Да так, ерунда.

— Какая ерунда?

Мальчик пожал плечами.

— Может быть, вопросы попались слишком трудные? — продолжала спрашивать миссис Гензель.

— Да нет, — ответил Дюк. — Другое совсем… — Он замялся.

— Что другое?

Его ответ застал ее врасплох. Дюк поднял голову и посмотрел ей в глаза. Теперь она могла лучше рассмотреть их. Она увидела в них страдание и борьбу. Дюк, в свою очередь, видел на ее лице выражение искреннего участия, но не верил ему, в глазах его всплывали лица других людей, жестоких и подлых, доверяться которым было опасно.