Темный дом - Алекс Баркли

— Мне лучше всех, я музыку прогуливаю, — вставил второй подросток. — К тому же с мистером Нортоном вполне можно договориться.

Все рассмеялись.

Шиван вынырнула из дверец с тарелками в руках, одну поставила перед Дюком, две другие понесла к столу. Подростки попытались было заговорить с ней, но безуспешно. Не обращая на них внимания, она вернулась за стойку.

— Юные идиоты, — произнес Дюк.

— А-а, не обращайте внимания. — Девушка махнула рукой. — Все нормально.

— Да? А у вас очень симпатичная улыбка, — сказал он.

— Бросьте вы… — Девушка опять покраснела.

— Нет, действительно. Очень симпатичная. Не обижайтесь.

Подростки снова позвали ее к своему столу. Дюк давно доел говядину и выпил кока-колу, но продолжал сидеть. Всякий раз, когда Шиван возвращалась, он заговаривал с ней. Так продолжалось два часа, вплоть до закрытия ресторана. Он вышел вместе с ней и, стоя рядом, ждал, пока девушка закроет дверь. Она опустила на окна жалюзи, но не уходила.

— Пойдем? — спросил Дюк. Она едва заметно кивнула.

Анна, Рэй, Хью и Марк — ландшафтный дизайнер — стояли у маяка.

— Ну что ж, объем работ вы знаете, — заговорила Анна, протягивая каждому белую маску. — Краска на стенах давно окаменела, под ней — слой ржавчины. Сначала счистим все до металла, потом будем красить.

Марк попытался что-то сказать, но Анна перебила его:

— Давай договоримся сразу, Марк. Сначала удаляем грязь и только потом открываем дискуссию.

Он улыбнулся и пригладил ладонями нечесаные белокурые волосы.

— И зачем я только согласился? — с притворным сожалением произнес он. — Лежал бы сейчас себе тихо на лужайке, почитывал журнальчики.

— Ценю твою искренность и уважаю твою лень. — Анна засмеялась. — Но раз ты согласился, то будем работать.

— Маловато нас, работников-то, — уныло пробормотал он.

— Что делать? Придется выкручиваться своими силами, — продолжала Анна. — Кстати сказать, занятие несложное. Шпателем наносим очиститель, приклеиваем газеты и уходим. Два-три дня очиститель впитывается, после чего грязь и ржавчина отваливаются. Потом мы проверим панели, и те, что сильно повреждены, заменим. Вот и вся наша работа. Да, и не забудьте до начала работы весь пол застелить газетами.

Порывы ветра хлестали в лицо, раскачивали лодки, раздували паруса. На бетонной площадке, расположенной в десяти метрах над пристанью Маунткеннона, стояли Шон и Кэти. Девушка ежилась, покачиваясь на ветру, куталась в капюшон, засовывала руки поглубже в карманы розовой куртки. Она повернулась спиной к лодкам и посмотрела вдаль, на океан. На поверхности воды появлялись, исчезали и снова появлялись полосы света от маяка, стоящего на противоположной стороне мыса.

— Знаешь, от одного только вида этого местечка меня озноб прошибает, — сказал Шон, подходя к девушке сзади и указывая рукой вперед, на участок дороги над морем шириной менее двух метров, без перил. — М-да, не хило. Сначала тебя сдует, потом ты шваркнешься в море и там запутаешься в сетях. Уж лучше отнесло бы ветром на ближайшую скалу, там хоть сразу башку расшибешь.

— Какая разница, от чего умирать — от чесотки или от парши? Один черт.

— Как ты сказала? — спросил Шон.

— Не я, мой дедушка так любил повторять, — ответила Кэти. — Хотя я бы предпочла паршу.

— Это только говорить легко. А на самом деле как представишь, что гниешь изнутри, сам себя отравляешь…

— Фу… кошмар какой! — Кэти передернула плечами.

Шон обхватил ее, прижал к груди. Повернув голову, она посмотрела на него. Шон догадался, что́ она сейчас чувствует.

— И почему ты выбрал меня? — тихо спросила она.

— А что тут странного? Ты — симпатичная малышка. Почему я не должен был тебя выбрать?

— Я не малышка. — Кэти легонько толкнула Шона. — Ну потому что когда ты приехал, такой высокий, белозубый, как американский футболист из журнала, девчонки сразу подумали, что никому из нас не светит с тобой познакомиться. Вот мне и странно, что ты выбрал именно меня.

— Ничего странного нет. Ты очень милая, веселая, поешь хорошо. Одним словом, крутая.

— А ты красавчик.

— Вообще-то я не люблю это слово, но все равно приятно.

Он взял ее за руку и, загораживаясь рукой от ветра, повел вниз по ступенькам. Они пересекли пристань, спустились в деревню, миновали бар Данаэра с запотевшими окнами и вышли на узкую извилистую улицу. В конце деревни, за рядами небольших магазинчиков, они остановились у указателя «Гостиница „Морской прилив“».

Впереди начинался лес. Небольшая тропинка уходила влево, вниз и заканчивалась, упираясь в полтора десятка летних четырехкомнатных домиков. За ними тоже шел лес. В самом первом домике жила Бэтти Шенли, классная руководительница Шона, но дома ее не было, она уехала ночевать в город. В последующих трех домиках окна светились. Кэти и Шон свернули вправо, прошли по склону холма между деревьями к самому последнему, пятнадцатому, домику. Пока Шон доставал ключ и возился с замком, Кэти пугливо озиралась по сторонам. Наконец Шон открыл дверь, и Кэти буквально влетела внутрь. За ней вошел Шон. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Как здесь тепло, — сказала Кэти.

— Я включил отопление несколько часов назад, — объяснил Шон.

— Да, правда. Чувствуешь, краской немного пахнет? — Кэти наморщила носик.

— Уж пусть лучше запах краски, чем холод собачий, — сказал Шон.

— Лучше, — согласилась Кэти.

— Тебе неловко? — спросил он.

— Немножко.

— Если честно, то мне тоже, — признался он. — Даже перед миссис Шенли. Моя мать ее то ли нянчила, то ли помогала ей по хозяйству…

— Я знаю. Я думаю, что в нашем возрасте все делают то же самое.

— Ты готова к сюрпризу? — спросил ее Шон, помолчав немного.

— Меня ждет сюрприз? — удивилась Кэти. — Вот здорово. Давай. Где он?

— Посмотри в холодильнике.

Кэти подошла к холодильнику, открыла дверцу и увидела небольшой торт в форме сердца, бутылку вина и белую розу в маленькой вазе.

— Это самый приятный из всех подарков, которые мне когда-либо делали, — сказала она, поворачиваясь к Шону.

— Ничего оригинального, просто я подумал, что тебе может понравиться, — ответил он, смущенно пожимая плечами.

Джо сидел за столом и завтракал. Сегодня Анна приготовила ему равиоли со шпинатом и салат из цветной капусты. Справа стоял высокий бокал со свежевыжатым апельсиновым соком, слева лежало несколько писем, пришедших утром. Обернувшись, он потянулся к стоявшему у плиты столу, дотянулся до чашки и, чуть наклонив ее, посмотрел, что у него на десерт. Им оказалось сливовое варенье, политое кремом. Джо поморщился.