«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике - Николас Блейк

– Откуда вы узнали? Ну не живу, по правде говоря. В смысле, не так много. У моего отца дом в Беркшире. Он тренер. – Она выпалила все это одним духом. Джорджия заметила, что это, наверное, увлекательно – верховая езда, открывающаяся перед тобой панорама холмов. – Мне стало скучно, надоели мужчины, которые ничего не делают, а только занимаются пустяками. Полагаю, вы недоумеваете, что я делала в том паршивом притоне прошлым вечером?

– Играли в рулетку, – сухо произнесла Джорджия.

– Вам-то хорошо! – воскликнула мисс Мейфилд, увлекая собеседницу на скамейку. – Я хочу сказать, вы можете заниматься исследованиями, вы свободны как ветер. Вы должны понимать, что такое жаждать приключений… переживаний любого рода. А мир сейчас – унылое, скучное место, правда? – Она раскинула руки, показавшись в своем порыве прекрасной, нордической богиней. – И я хочу что-нибудь делать. Но папа… ну вы знаете, каковы отцы. Он хороший, однако жутко старомодный. Он хочет, чтобы я ездила в дамском седле, а по вечерам сидела дома с книгой в руках.

– Рулетку он не одобрил бы?

– О боже, нет! Да он бы с ума сошел! Послушайте, вы ведь никому об этом не расскажете? Если это дойдет до отца, мне придется туго.

– Моя дорогая, зачем мне кому-то рассказывать? Я и сама играла. Однако это не кажется мне, – Джорджия выбирала слова с изящно замаскированным презрением, – достаточно… ну… декадентской формой переживания. Я бы решила, что вы способны на большее. Вы много играете?

Как она и надеялась, ее слова задели мисс Мейфилд. Она резким, некрасивым движением тряхнула своими льняными волосами.

– Это возбуждает, – угрюмо проговорила она.

– Возбуждает? В компании богатых повес в этом парнике? Следя, как скачет по кругу дурацкий шарик?

– Может, в этом больше приключения, чем вы предполагаете. – Мисс Мейфилд прикусила губу и быстро добавила: – В смысле, когда денег у вас немного, вы по-настоящему волнуетесь из-за выигрыша… или проигрыша. В любом случае, они не повесы, не все из них.

Джорджия подняла брови, и беседа ненадолго прервалась. «Может, в этом больше приключения, чем вы предполагаете…» Не чересчур ли мисс Мейфилд простодушна? Или она действительно настолько фанатична, насколько выглядит? Теперь Джорджия понимала, каким образом заговор «А.Ф.» может привлечь подобную девушку. Это будет казаться не столько заговором, сколько крестовым походом. Фанатики необходимы – и опасны – для любого революционного движения. Здесь легко нащупать еще одно слабое звено.

Джорджия умело повернула разговор к нацистской Германии, с притворным восхищением рассказывая о том, что там видела. И была вознаграждена блеском в глазах девушки, ее участившимся дыханием.

– Да, – кивнула мисс Мейфилд, – это чудесно. Я никогда там не была, но могу это вообразить – дух молодости, уверенности и культ героев античности. Порой я жалею, что у нас нет ничего такого в Англии – не фашизма, конечно, но чего-то приспособленного к нашему национальному характеру. Хочется избавиться от всех этих трясущихся от старости политиков, слащавых евреев и агитаторов.

– Совершенно с вами согласна. Мы дали демократии шанс, а она нас подвела. Это великий идеал, осмелюсь заметить, но в современном мире нам приходится быть реалистами. Пусть правят лучшие люди – даже Платон так говорил, – и в конечном счете остальные будут гораздо счастливее.

Джорджия настолько привыкла понапрасну забрасывать приманку такого рода, что едва не утратила душевное равновесие, когда мисс Мейфилд ее заглотила.

– Кстати, а вы не член «Английского флага»?

– «Английского флага»? Нет. А что это?

Мисс Мейфилд ей поведала. Разумеется, она говорила о безобидной организации, которую уже описал Джорджии сэр Джон; говорила с таким наивным энтузиазмом, что Джорджии трудно было поверить, будто девушка знает, для чего создана данная структура. Однако когда мисс Мейфилд пригласила ее погостить у них в Беркшире и посетить собрание «Флага», Джорджия охотно согласилась. Было в этой застенчивой, резкой, пылкой девушке нечто большее, чем казалось на первый взгляд…

На следующий день беседа под апрельскими деревьями вылетела из головы Джорджии, поскольку события приняли внезапный драматический оборот. Когда она завтракала, зазвонил телефон. Это был Питер Бретуэйт, просивший ее немедленно приехать к нему домой. Джорджия одним глотком допила кофе и взяла такси до Сент-Джонз-Вуда. Питер поджидал ее в холле многоквартирного дома; на его загорелом добродушном лице отражалась тревога.

– Объявилась мадам Альварес. Я в большом затруднении, – прошептал он. – Я немного успокоил ее… она была почти в истерике, но в десять часов мне надо быть на стадионе, тренировать мальчиков. Вы можете немного побыть с ней? Я не сумел дозвониться до Элисон.

Они поднялись наверх, в квартиру Питера. Он не преувеличил. Женщина находилась в состоянии полного упадка сил. Ее величественные манеры исчезли. Лицо без макияжа приобрело землисто-серый оттенок и осунулось; у нее был изможденный вид человека, целую ночь ехавшего в переполненном железнодорожном вагоне. Глаза ввалились и лихорадочно блестели, похоже, от страха.

– Мне жаль, мадам Альварес. Вы плохо себя чувствуете? Хотите, мы вызовем врача?

– Я туда не вернусь, – пробормотала она. – Обратно я не вернусь. Не позволяйте им забрать меня обратно.

– Что вы, конечно. Не волнуйтесь, – улыбнулась Джорджия. – Здесь вы в полной безопасности.

– Вы их не знаете, – тихо продолжила мадам Альварес. – Вчера он запер меня в моей комнате… Я не смела лечь спать. В итоге я все же заснула… Проснувшись, почувствовала себя плохо. Я связала вместе простыни и вылезла в окно. Вы не понимаете… я его боюсь.

Голова женщины моталась из стороны в сторону, глаза прищурились, словно дневной свет причинял им боль. Мадам Альварес являла собой жалкое зрелище, поникнув в кресле, как сломанная кукла; но сейчас Джорджия не имела права поддаваться жалости. Она заставила беглянку допить бренди, который налил ей Питер, потом опустилась рядом с женщиной на колени, растирая ей руки:

– Успокойтесь, моя дорогая. Просто расскажите нам все. Мы не сумеем вам помочь, если не будем знать…

– Роза говорит, ее муж очень рассердился, что она позволила нам войти в комнату с рулеткой. – Питер многозначительно взглянул на Джорджию. – Она, конечно, не виновата. Я сказал ей, что поеду и все объясню сеньору Альваресу.

– Я туда не вернусь. Я туда не вернусь, – пробормотала женщина. Джорджия сжала ее руки. Часть жизненных сил Джорджии передалась Розе Альварес. Она с усилием выпрямилась в кресле и воскликнула: – Я не должна здесь оставаться! Он догадается, что я поехала сюда. Это его автомобиль на улице?

– На улице нет никакого автомобиля, – ответила Джорджия. – Успокойтесь, дорогая. Ваш муж не может причинить вам вреда. Наверняка он не причинит вам зла только потому, что вы были немного неосторожны в отношении рулетки. Вы уверены, что он не ревнует вас… ну, к Питеру?