Цена свободы - Аля Кьют

– Фистинг? Это от английского слова кулак?

– Именно.

– О… О-о-о, спасибо, я тоже не в восторге от таких перспектив.

– И последний, но важный запрет ты знаешь. Никаких групповых игр. Никого третьего в нашем экшене не будет. Не говоря уже о четвертых и пятых лицах. Исключение я могу сделать ради наблюдения. Обоюдного.

– Обоюдного?

– Я могу позволить смотреть на нас, и сам люблю наблюдать за сценой с покорной рядом.

– Извращенец, – буркнула я себе под нос.

Но при этом тут же почувствовала мощный прилив возбуждения. Словно в кожу кто-то сунул кипятильник. Наблюдать за кем-то, когда рядом Кирилл. Сладкий стыд от этих фантазий заводил меня не хуже разговоров о плетках, верёвках и зажимах для сосков.

– Судя по тому, как покраснели даже твои милые ушки, ты тоже та еще извращенка, девочка, – вернул мне любезность Кирилл.

Я не смела поднять на него глаза, смотрела в стол.

– Какое счастье, что мы друг друга нашли, правда?

Я покивала, продолжая прятать глаза.

– Тебе понятны мои предпочтения и запреты, Дарина? – спросил Кирилл уже более суровым тоном.

– Да, Мастер, – ответила я тихо.

– Ты можешь взять бумаги и ознакомиться со всем подробно в свободное время. Желательно до завтра. Особенно прошу обратить внимание на позы, они прописаны весьма четко. Я буду требовать от тебя быстрого исполнения, и не собираюсь ждать, вспомнишь ты или нет. Будь добра выучить. Это понятно?

– Да, Мастер.

– На последнем листе градация наказаний. Большая часть на усмотрения Доминанта, но есть и фиксированные. Изучи их вместе с самыми частыми ошибками, за которые я буду обязан назначить тебе наказание. Ты поняла меня?

Я молчала, сбитая с толку последними словами.

– Дарина, я хочу, чтобы ты отвечала, если я задаю вопрос. Тебя что-то беспокоит?

– Да, Мастер.

– Говори. Мы все еще на кухне.

– Вы так говорите о моих ошибках и наказании, словно желаете этого.

Кирилл встал из-за стола, положил ладонь мне на щеку, погладил. Я подняла глаза.

– Я не хочу твоих ошибок, детка. И тем более, не хочу тебя наказывать, но знаю, что ты ошибешься. Ты должна быть готова к этому, принять нормально, как можно более спокойно. Не бывает обучения без ошибок.

В его взгляде я увидела снова тепло и заботу, даже нежность и обещание.

– Ты все еще хочешь в мою игровую? – спросил Кирилл в сотый раз уже, кажется.

– Да, Мастер.

–Тогда отнеси списки в свою комнату и приходи к лестнице.

Сказав это, Кирилл вышел из кухни. Я поспешила собрать листы, уже зная, что не должна смотреть на него прямо, заговаривать без разрешения и вообще вести себя вольно. От этого понимания тут же стало еще горячее. Меня заводили даже мысли, а уж ожидание того, что Мастер сейчас обязательно устроит очередной тест, вовсе сносили крышу.

Кирилл ждал меня у лестницы. Моя голова была опущена, и я могла видеть, что он босой. Его ладонь легла на мое горло. Пальцы чуть сжали. Не причиняя боли, не воруя мое дыхание, лишь показывая, что Мастер владеет мной, всем моим существом.

– Посмотри на меня, девочка.

Он еще чуть надавил, давая невербальный знак, что я могу поднять голову. Наши глаза встретились. Лицо Мастера было непроницаемой маской, но я знала, что за ней нет жестокости, злобы и желания сделать мне больно. Лишь забота и ответственность за наше обоюдное удовольствие.

– Ты все еще хочешь в мою игровую, девочка? Ответь.

– Да, Мастер. Хочу.

– Я надену на тебя ошейник.

Что?

– Ты готова носить его как символ моей власти и знак того, что ты принадлежишь мне?

Ошейник? Серьезно? Для того, кто не любит падлы и прищепки, ошейник это неожиданно.

– Ответь мне, Дарина.

Он снова надавил мне на горло.

А! К черту.

– Да, Мастер. Я готова. Я буду.

Только не железный и без шипов. Только не железный и без шипов. Только не железный и без шипов.

– Многие доминанты любят, когда их рабыни носят ошейники с кольцом, чтобы пристегивать цепь или поводок. Мы обойдемся без них.

Уф, спасибо, Мастер.

Мне полегчало. Я не говорила без разрешения, но, кажется, не сдержала крошечного стона облегчения. Кирилл так же неуловимо улыбнулся, дернув уголком рта, а в глазах блеснуло что-то лукавое.

О, он специально объясняет, чтобы я не боялась?

И, скорее всего, ошейник будет не собачий, не строгий, не тугой, не жуткий. Уверена, Кирилл даст мне именно то, что мне подходит, что ему нравится.

На моей шее все еще лежало его ожерелье. Я окончательно расслабилась, стала дышать ровно. От Салманова не укрылось и это.

– Я рад, что ты не боишься, девочка. И доверяешь мне, – убрав руку с моей шеи, Кирилл сделал шаг назад. – Разденься.

Вспомнив первый день, когда он просил меня о том же, а потом велел быть соблазнительной, а я пыталась изобразить что-то странное, едва не засмеялась. Кажется, с тех пор прошла целая жизнь. Передо мной как будто уже не тот угрюмый зануда с замашками повелителя вселенной. Теперь Кирилл Салманов стал для меня Мастером, моим мужчиной, которому я была готова отдать всю себя. Помня о его предпочтениях, стараясь быть самой лучшей покорной, самой желанной и заботливой, я стала медленно раздеваться.

Руки скользили по коже, увлекая за собой одежду, чуть поглаживая. Я поворачивалась, качая бедрами, позволяя ему смотреть на меня спереди, сбоку и сзади. Нагнулась, оттопырив попку, зная, что Кирилл слегка повернут на моей заднице, которая, наверно, еще слегка розовая после порки в машине. О, он любит, когда она розовая.

Снова встав перед ним лицом, совершенно обнаженная, я поняла, что угодила. Более чем. Кирилл буквально ел меня глазами. Его губы приоткрылись, и он облизал их, а глаза горели желанием и… восхищением. Я никогда не чувствовала себя более сексуальной, желанной, банально красивой.

– Ты прекрасна, девочка. Спасибо, что доверяешь мне.

– Спасибо Вам, Мастер, – не сдержалась я, брякнув без разрешения.

Но Кирилл не рассердился.

– Сейчас я должен надеть на тебя ошейник, но мне не нравятся те, что носили другие мои покорные. У тебя будет свой. Особенный.

О, да. Я знала!

– Сегодня на тебе уже есть мой подарок.

Я прижала ладонь к груди, трогая ожерелье. Кирилл улыбнулся.

– Да. На колени, Дарина.

Я медленно опустилась.