Два Виктора и половинка Антуанетты - Виолетта Лосева

В принципе, ангажемент присутствовал, но антракт не наблюдался. В общем, бенефис наскучил. Балаган или буффонаду она сама не планировала.

До роли грандкокет Ануанетте было еще далеко, слава Богу…

Наступило время понять суть.

«Наконец-то! – не совсем вежливо отозвалась сама суть, – У каждого свое время, чтобы понять».

– Лучше поздно, чем никогда, – сказала себе Ануанетта, – тем более, что еще не поздно.

– Может еще рано? – издевательски спросили все привычки и повадки самодостаточной состоявшейся личности.

– Время как раз подошло! – отрезала Ануанетта.

– Ну, рассказывай! – отозвалась уверенность в себе.

– Слушай! – Антуанетта была уверена, что сейчас разложит все по полочкам. – У каждого человека есть суть. Он с ней рождается. Назовите это как хотите – точкой отсчета, сутью, душой. В мире появляется новый человек. Новое чудо. Потом он начинает расти, развиваться, чувствовать, формироваться – и всё, абсолютно все, что его окружает, оставляет на нем отпечаток. Окружение, обстоятельства, семья, обиды, вещи, радости, неприятности, работа, профессия, дети, жилье, чувства, природа…

И человек никогда на 100 процентов не разберется в причинах своих поступков и, тем более, мыслей и ощущений…

Но его суть остается прежней. Просто она покрыта тысячами слоев отпечатков. Поэтому разглядеть эту суть очень трудно. Почти невозможно…

– Но суть бывает женской и мужской! Ты же не будешь с этим спорить? – сказали Антуанетте кое-какие отпечатки. Скажем так: из последних поступивших…

– А вот и нет, – возразила Антуанетта, – Мы не о биологии говорим, а о душе… Да, ребенок рождается девочкой или мальчиком со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но…Женщина становится женщиной, когда в ее окружении появляются мужчины, которые видят в ней женщину. То же самое происходит и с мужчинами… Но мы сейчас не о них.

А для того, чтобы женщина была женщиной, нужно, чтобы рядом был мужчина. Иначе – она будет кем угодно – мамой, подругой, сестрой, красивым человеком, хорошим специалистом… Кем угодно, только не женщиной…

– Так чего ж ты тянула столько лет? – воскликнула суть Антуанетты, – тебе же не четырнадцать лет, в конце концов.

– Тянула-тянула, – передразнила Антуанетта, – как будто ты не знаешь! Карьеру делала, принца ждала. Классным мужикам «нет» говорила – все считала, что они недостаточно классные для меня…

– Ну хорошо хоть теперь дошло, – вздохнула суть, – Наверстывай. Еще не поздно. Пусть они будут. Мужчины. Потом разберешься. Они должны просто быть. Для начала. Ты сейчас можешь возразить, что тебя не так воспитывали, но… Это как раз и есть та шелуха, сбросив которую, можно докопаться до сути… Не факт, что завтра все будет по-другому. Шелуха не сбрасывается в один день… Но то, что ты к этому пришла, уже здорово!

– А не будет ли это мешать моей работе? – спросила сама себя Антуанетта.

– Ты что, смеешься? – заговорила в ней греческая богиня.

Пятки продолжали болеть, но на душе было вполне прикольно. Приемлемо. Даже, можно сказать, хорошо.

…По утрам в театральном кафе собирались разные люди.

Не актеры.

Хотя, если посмотреть внимательно, то можно было понять: что-то театральное было в каждом из них.

Впрочем, то же самое можно было сказать и о тех, кто просто шел по улице.

Просто нужно было смотреть внимательно.

Бармен смотрел внимательно, и поэтому утренние посиделки превращались для него в, своего рода, спектакль. Прямо на рабочем месте.

Рабочее место бармена каждый день радовалось за своего хозяина. «Он наблюдает жизнь!» – думало рабочее место, заботясь о красоте и уюте для окружения.

Не всякий раз окружение замечало его заботу.

«Все, как в жизни» – вздыхало зеркало, но, как обычно, вздохов зеркала никто не слышал. Еще бы тут не вздыхать, когда все отражается в тебе и ты пропускаешь через себя всех, кто проходит мимо!

«Все, как в театре» – думал бармен и вздыхал вслух. А что было делать, если весь его театр был именно здесь? Это были вздохи бармена из театрального кафе, вздохи человека, который никогда не попадал на вечерний спектакль.

– Ничего-ничего, – утешал его вечерний спектакль, – у тебя – своя сцена и свой зрительный зал.

«Зато я научился чувствовать все впечатления, – думал бармен, расставляя посуду в правильном порядке.

Правильный порядок, при этом, насмешливо кривился. Нет ничего более временного и несовершенного, чем правильный порядок. Сегодня он один, завтра – другой, а послезавтра наступают вообще просто чудеса – правильным порядком становится то, что до этого было чьей-то причудой.