Имаджика. Пятый Доминион - Клайв Баркер

— Здесь не какой-нибудь бордель, в который он может заявиться, когда ему приспичит.

— Правильно, — вставил Уэйкмен, — здесь гораздо скучнее.

Шейлс взял одну из лежавших перед ним газет и толкнул ее по поверхности стола в направлении Дауда.

— Я полагаю, вы уже читали о теле, найденном в Клеркенуэлле? — спросил он.

— Да.

Шейлс выдержал паузу, переводя взгляд с одного члена Общества на другого. Что бы он там ни собирался сказать, вопрос о том, стоит ли говорить об этом Дауду, несомненно подвергся предварительному обсуждению.

У нас есть причины полагать, что этот Чэнт — из другого Доминиона.

Прошу прощения? — сказал Дауд, разыгрывая недоумение. — Я не вполне вас понимаю. Какой такой Доминион?

Отбросьте свои предосторожности, — сказала Шарлотта Фивер. — Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Не пытайтесь уверить нас, что вы двадцать пять лет служили у Оскара и так ничего и не узнали.

— Я знаю очень мало, — запротестовал Дауд.

— Вполне достаточно, чтобы быть в курсе приближающейся годовщины, — сказал Шейлс.

«Бог мой! — подумал Дауд. — Они не так уж глупы, как кажется».

— Вы говорите о годовщине Примирения? — спросил он.

— Вот именно. В середине этого лета…

— К чему говорить об этом? — сказал Блоксхэм. — Он и так знает больше, чем следует.

Шейлс проигнорировал замечание и начал было снова, но в тот момент раздался голос, исходящий от массивной фигуры, сидевшей в тени и до этого хранившей молчание. Все это время Дауд ждал, когда этот человек, Матиас Макганн, произнесет свое суждение. Если у «Tabula Rasa» и имелся лидер, то им был он.

— Хуберт? — спросил он. — Могу я сказать?

— Конечно, — пробормотал Шейлс.

— Мистер Дауд, — сказал Макганн, — я не сомневаюсь, что Оскар не держал язык за зубами. У каждого из нас есть слабости. Его слабостью были вы. Никто из нас не обвиняет вас в том, что вы не сочли нужным затыкать уши. Но это Общество было создано с весьма специфической целью, и порой во имя достижения цели ему приходилось идти на самые крайние меры. Я не буду вдаваться в детали. Как уже сказал Джайлс, вы оказались осведомленнее, нежели хотелось бы каждому из нас. Так что, поверьте мне, мы сумеем заставить замолчать всякого, кто подвергнет этот Доминион опасности. — Он подался вперед. У него оказалось лицо человека с хорошим характером, но неудовлетворенного своей судьбой, — Хуберт упомянул о том, что приближается годовщина. Это действительно так. И силы, стремящиеся нарушить спокойствие этого Доминиона, возможно, готовятся к тому, чтобы ее отпраздновать. В настоящее время вот это, — он указал на газету, — является единственным свидетельством того, что такие приготовления действительно велись, но если найдутся и другие, то они будут немедленно уничтожены нашим Обществом и его агентами. Вы понимаете? — Он не стал ждать ответа. — Это очень опасно, — продолжал он. — Люди заинтересуются и начнут исследования. Ученые. Мистики. Они начнут задумываться. Потом они начнут мечтать, грезить.

— Я понимаю, это действительно очень опасно, — сказал Дауд.

— Не пытайся подлизываться, ты, самодовольный ублюдок! — взорвался Блоксхэм. — Мы знаем, чем ты там занимался вместе с Годольфином. Скажи ему, Хуберт!

— Я напал на след кое-каких артефактов… внеземного происхождения. И след этот ведет к Оскару Годольфину.

— Это еще неизвестно, — вставил Лайонел. — Наверняка эти уроды навешали нам лапши на уши.

— Я рада, что вина Годольфина доказана, — сказала Элис Тирвитт. — А заодно и этого типа.

— Я возражаю, — сказал Дауд.

— Вы занимались магией! — завопил Блоксхэм. — Признавайся! — Он поднялся и стукнул кулаком по столу. — Признавайся немедленно!

— Сядьте, Джайлс, — сказал Макганн.

— Вы только гляньте на него, — продолжал Блоксхэм, тыча пальцем в направлении Дауда. — Он же виновен, как сам смертный грех.

— Я же сказал, сядьте, — повторил Макганн, слегка повышая голос. Сконфузившись, Блоксхэм сел. — Мы не собираемся судить вас, — сказал Макганн Дауду. — Нам нужен Годольфин.

— Вы должны найти его, — сказала Фивер.

— А когда найдете, — добавил Шейлс, — скажите ему, что у меня есть несколько предметов, которые могут показаться ему знакомыми.

За столом воцарилась тишина. Несколько лиц повернулись к Матиасу Макганну.

— Я полагаю, мы закончили, — сказал он. — Если, конечно, у вас нет желания что-то сказать.

— Не думаю, — ответил Дауд.

— Тогда вы можете идти.

На этом разговор был окончен, и Дауд удалился. До лифта его сопровождала Шарлотта Фивер, а спускаться ему пришлось в одиночестве. Они знали больше, чем он предполагал, но все же были далеки от истины. Возвращаясь на машине на Риджентс-Парк-роуд, он восстанавливал в памяти детали допроса, для того чтобы суметь пересказать их впоследствии. Пьяные несообразности Уэйкмена, неосторожность Шейлса, слова Макганна, вкрадчивые и мягкие, как бархатные ножны. Все это, а в особенности расспросы о местонахождении отсутствующего он повторял про себя, чтобы передать Годольфину.

«Где-то на востоке» — так сказал о нем Дауд. На востоке Изорддеррекса? Что ж, вполне возможно. Например, в Кеспаратах, возведенных недалеко от гавани, где Оскар частенько закупал контрабанду, доставленную из Хакаридека или с Островов. Но там он был или в каком-нибудь другом месте, у Дауда не было никакой возможности вернуть его сюда. Он вернется тогда, когда вернется, так что «Tabula Rasa» придется подождать, хотя чем дольше им придется ждать, тем скорее один из них выскажет вслух подозрение, которое, без сомнения, уже пришло многим в голову: подозрение, что игры Годольфина с талисманами и женщинами сомнительной репутации являются лишь верхушкой айсберга. Возможно, они даже могут заподозрить, что он совершает путешествия.

Он, конечно, не был единственным обитателем Пятого Доминиона, пересекавшим границу в том и другом направлении. Много путей вело от Земли к Примиренным Доминионам. Некоторые из них были безопасней, но все они использовались, и не только магами. Иногда находили свой путь и поэты (случалось, они возвращались и рассказывали об увиденном). На протяжении столетий происходило это и со многими священниками, и с отшельниками, которые так упорно размышляли о сущности этих путей, что Ин Ово поглощал их и выплевывал уже в другой мир. Любая душа, оказавшаяся в бездне отчаяния или поднявшаяся на вершины вдохновения, могла получить туда доступ. Но на памяти Дауда лишь несколько человек превратили для себя путешествие в такое обычное дело, каким оно стало для Годольфина.

Но сейчас для путешественников настали не лучшие времена. Примиренные Доминионы находились под контролем Автарха Изорддеррекса уже более ста лет, и каждый раз, когда Годольфин возвращался оттуда, он рассказывал о новых беспорядках. На огромных пространствах, от окраин Первого Доминиона до Паташоки и ее городов-спутников в Четвертом, все чаще раздавались голоса, призывающие к восстанию. Соглашение по вопросу о том, как свергнуть тиранию Автарха, пока еще не было достигнуто, но повсюду зрели семена недовольства, постоянно прораставшие бунтами и забастовками, зачинщики которых неизменно арестовывались и предавались смертной казни. Но в некоторых случаях меры Латарха носили еще более драконовский характер. Целые сообщества были уничтожены во имя повелителя Изорддеррекса. У племен и малых народов были отняты боги, их земли и право на произведение потомства, а некоторые из них были просто-напросто вырезаны во время погромов, происходивших под личным покровительством Автарха. Но ни один из этих ужасов не заставил Годольфина отказаться от путешествий в Примиренные Доминионы. Может быть, события нынешнего вечера заставят его сделать это? Во всяком случае хотя бы на время, до тех пор пока подозрения Общества не рассеются.