Навеки твоя - Мария Устинова

— Тебе помочь? — спросила я.

— Да, — неожиданно согласился он. — Я до спины не дотянусь.

Я из вежливости спросила. И не в том дело, что не хочу помогать — если придется прикасаться к нему, голому, мне будет неловко, зная, какие чувства он ко мне испытывает. Есть такое правило: не трогай мужчину, с которым не будешь спать, если он мечтает о тебе.

Я присела на бортик ванны, вытянув ноги, пока Андрей умывался. Рассматривала спину в старых шрамах, у него и на груди такие же, и на животе. Он весь — сплошной шрам. Интересно, он рассказывал Даше откуда их столько?

Я попыталась представить их в постели и не сумела.

Покалеченный Андрей, травмированный внутри сильнее, чем снаружи, и гламурная Дарья с идеальным макияжем были из разных реальностей. Встречайся он со шлюшками, было бы понятно, но он продажной любви чужд. Однажды он сказал, что один должен обладать женщиной, иначе ему неинтересно.

Мне показалось, Даша испытывает к нему чувства. Как минимум, ревнует и не похоже, что дело только в деньгах.

— А как вы с Дашей познакомились?

— В клубе.

— Вы непохожи, — заметила я.

— А должны? Я понял, о чем ты, ласточка. Я ей не плачу, если ты об этом. Я скучал один, она сама подошла. Видишь ли, есть женщины, которым нравятся уроды, — он поймал мой взгляд. — Что бы я без них делал.

— Извини, — я отвела глаза и встала, чтобы намочить губку.

Нужно обмыть ему спину. Прямо по содранной коже, по гематомам. Убирала грязь и засохшую кровь, как он мне недавно. Взяла за плечо для удобства, хотя не собиралась его касаться. На моем месте должна быть Даша, она должна за ним ухаживать… Но мы живем в перевернутом мире. Здесь любишь одну, а живешь с другой. Теряешь тех, без кого не выжить. Живешь в изуродованном теле и радуешься, когда оно кому-то оказывается нужным. Кто сказал, что жить легко?

Я одного и того же мужчину ненавидела и любила всем сердцем. Избитая в кровь, насильно шла замуж, а потом выла всю ночь на его могиле. Иногда мне кажется, что кто-то в случайном порядке сложил мою жизнь из контрастных чувств. Я закрыла глаза, борясь со сверлящей болью в сердце. Я так скучаю по тебе, Эмиль… Ощутила нежное поглаживание по щеке и открыла глаза.

— Не печалься, ласточка… Я на них выйду. Обещаю, я найду тех, кто застрелил Эмиля, и их вальну.

Я грустно улыбнулась — он хотел меня поддержать, но я по другим причинам это затеяла.

— Я обещала не мстить, Андрей… Просто хочу знать, что с ним случилось.

— Это не месть. Это мой подарок тебе, — он гладил лицо, щекотно водя пальцами. Было в этих ласках что-то личное, дыхание Андрея стало тише. — Дин… Я люблю тебя.

Такие простые слова, а режут по живому. Переворачивают душу. Я опустила взгляд и отжала губку. Теплая вода потекла по пальцам. Я боялась смотреть Андрею в глаза, потому что он ждал реакцию.

«Я тебя люблю».

Разве есть слова страшнее?

Понимаю, почему паникует Даша. Мы обе знаем, что Андрей будет защищать меня, не боясь прямого столкновения с кем угодно. Из-за меня у нее всё рушится: их жизнь, отношения. Я уже разрушила жизнь одному мужчине своим неожиданным приездом в Ростов, сейчас то же самое делаю со вторым. Это может закончиться плохо… смертью.

— Ты примешь подарок, ласточка? — он прошептал нежно, хотя в качестве дара предлагал убийство. Не об этом он спрашивал, Андрей хотел знать, приму ли я его, а дар станет первым взносом за любовь. Я уже достаточно взрослая, чтобы это понять.

— А как же твоя девушка?

— Забудь.

Я взглянула прямо. Взгляд глаза в глаза, лучшее, что можно сделать. Быть взрослой — значит, не прятаться от чувств, как бы ни было сложно. А отношения с Эмилем меня такой и сделали. Я перебродила и стала зрелой, как вино.

Глаза Андрея были похожи на бездну.

— Ты с ней встречаешься, что-то ей обещал, — я попыталась вынуть мокрую руку из его ладони. — Я тоже… несвободна.

На щеках выступил румянец. Но именно такое чувство и было — словно я еще замужем. Из-за него я не снимала кольца. И сейчас они блестели на безымянном пальце друг над другом — обручальное и с черным бриллиантом.

Андрей наклонился ко мне.

— Дина, — мою руку он не отпустил, а сжал в своих. — Ты хранишь верность умершему человеку. Что касается Даши… Она хорошая девушка, но ты забыла, что я говорил? Люди не вызывают во мне особых чувств. Только ты, слышишь?

Конечно слышу. И это пугает — быть для кого-то светом в окне.

— Я все за тебя отдам…

Пальцы на подбородке стали настойчивыми. Он не просто наклонился — хотел поцеловать. Я отпрянула, не зная, как прятаться от рта и рук, прикрылась ладонями, не позволяя приблизиться. Сердце выскакивало из груди. Поцелуй после прозвучавших признаний — не то же самое, что дружеский. Хотя Андрей никогда не был другом. Когда я была беременна, его интерес ко мне ослабел, но теперь даже стал сильнее. Он даже не успел коснуться губ, нам миллиметра не хватило, когда я отвернулась. И все равно завелся — он меня хотел.

— Прости, — голос подвел, я себя еле слышала. — Я ни с кем не могу быть… Дело не в тебе, в нем.

У меня перехватило горло: поцелуй после признаний — это зеленый свет. А у меня чувство, что я предаю мужа просто потому, что рядом наполовину раздетый мужчина, который меня хочет. Я бросилась из ванной — мне бы спрятаться, остаться одной и поплакать о муже. Но все, что в моем распоряжении: чужая квартира и спазм, который не давал дышать. В кухне я упала за стол и закрыла лицо ладонями.

Он сейчас придет. Я в его квартире и об этом никто не знает. У Андрея давно ко мне сильные чувства. Раньше нам «мешал» Эмиль, но теперь его нет.

Я ощутила движение за спиной. Андрей постоял и сказал:

— Наверное, мне лучше переночевать в другом месте.

Я слышала, что он ушел в ванную и заканчивает с ранами в одиночестве. Сердце рвалось на части от жалости к нему и к себе.

— Дина, я принесу твою сумку из машины, — буднично сказал он, когда вышел. — Телефон можешь оставить, но никому не говори, где ты, кто бы ни позвонил.

Я взглянула ему в лицо: совершенно обычное. Никаких признаков обиды или разочарования. Ему больно, но больно привычно. Для него это просто очередное «нет» и только. Андрей давно один, привык к этому, а от одиночества избавиться не просто. Со временем к нему привыкаешь. Оно становится частью тебя. И неважно, появляется у тебя кто-то или нет, это ничего не меняет. Оно уже пустило в тебя корни. Ты остаешься прежним.

Я видела это в Андрее.

По людям заметно, если большую часть жизни они привыкли быть одни. Они много молчат. Часто в себе. Забывают отвечать на вопросы. Не обращают внимания на окружающих — они для них белый шум. Думаю, и Даша для него такой была на самом деле. Наверное, злилась, когда просыпалась ночью, видела, что одна в постели, шла его искать, находила на кухне с сигаретой в руках. Одиночество мало заполнить снаружи, его надо заполнять изнутри. Это я его заполняла. Меня он слышал, мной дышал. Хотел.