Эликсир для Потрошителя - Инна Балтийская

— Да хоть тумбочку ставим! По крайней мере, незаметно к нам никто не войдет.

— Хорошо. — равнодушно пожала плечами Алена. — Тумбочку так тумбочку.

Когда вещи были разложены по местам, я чуть расслабилась и спросила:

— А что делать-то будем? В кафе пойти нельзя, телевизора в номере нет… Может, в кино сходим?

— Давай. — согласилась Алена. Она уже не выглядела перегоревшим роботом, но все равно я не узнавала свою такую энергичную всегда подругу. Обычно горевшие боевым азартом глаза потухли, плечи ссутулились, и она уже не казалась мне Амазонкой из древних легенд. На секунду я почувствовала легкий укол в сердце. Надо же, как она любит Михаила! Без преувеличения можно сказать — больше жизни. Готова бы я была на такие подвиги ради Романа? Согласилась бы ради него жить в гостинице, где в любую минуту можно умереть от руки маньяка?

Я потрясла головой, отгоняя непрошенные мысли. Ведь я тоже осталась в этом чертовом месте ради Алены! Конечно, осталась бы и ради мужа. Но… я осталась бы из чувства долга, а не потому, что умру без него! Мне показалось, что сердце превратилось в холодный комок. Все это я уже проходила. Мне не нужен никто, кроме Ромки. Мне вообще… никто не нужен.

В кино я без особого интереса посмотрела очередной фильм-катастрофу. Когда Земля наконец была спасена, мы с Аленой вышли из кинотеатра, купили пачку поп-корна и отправились в гостиницу. Был уже поздний вечер, и мы решили, что пора и на покой. Я только надеялась, что он не станет для нас вечным.

За стойкой портье дежурил плечистый парень, по виду спортсмен. При его виде мне стало чуть легче на душе, хотя до конца страх не отпустил. Может, парню и не грозит опасность, но мы-то живем на третьем этаже. Если что, наши крики он не услышит.

Поэтому номер я укрепила по всем правилам военного искусства. Окна плотно затворила, поставила на подоконники пакеты кефира, а к запертой на ключ двери подвинула обе прикроватные тумбочки. Зайти в номер без шума теперь было нереально. Алена равнодушно смотрела на мои приготовления, даже не пытаясь помочь. Когда я закончила, она первая пошла в душ, а после тут же легла в постель, отвернувшись лицом к стене.

Я закрыла глаза, и тут же оказалась в мрачном подземелье. Надо мной склонился генетик Самойлов, держащий в руках маску волка. «Теперь это будет твое лицо» — ласково шептал он, поднося маску все ближе. Я с криком оттолкнула его руку, и маска с грохотом упала на бетонный пол.

— Твоя песенка спета. — раздался уверенный женский голос, и я подскочила на кровати, не понимая, сплю я или уже нет.

Оказалось, грохот мне не приснился. Тумбочки были отшвырнуты в стороны, дверь распахнута, и в ее проеме возвышалась Алена, заломившая руку невысокому худому пареньку, с узким лицом, смахивающим на разъяренного хорька.

— Он пришел нас убить. — с презрением сказала она. — Смотри, удавка на пол упала.

Я вскочила с кровати, запахивая на груди короткий ночной халатик. Но парень на меня не смотрел. Он стоял с выкрученной за спину рукой, перегнувшись в пояснице, голова была опущена, а глаза полностью закрывала длинная челка.

— Так надо звать на помощь! — в панике выкрикнула я.

— Зачем? Если надо, этого мозгляка я голыми руками придушу. — сплюнула Алена.

— Но мы же не можем его просто отпустить!

— Нет, конечно. Мы его сами допросим. Кинь-ка мне поясок от халата.

Алена связала руки пленника, посадила его на стул, к которому плотно примотала свернутой простыней. Затем спокойно закрыла дверь номера, села на кровать и спросила:

— Кто тебя послал? Тихонов? — мне показалось, или в голосе Алены звучало плохо скрываемое торжество?

Парень по-прежнему смотрел в пол, не издавая ни звука. Казалось, он даже не дышал. Алена вскочила, треснула его по лицу — одна оплеуха, вторая, третья… Парень молчал, его голова на тонкой шее моталась из стороны в сторону, длинная челка откинулась, открывая зажмуренные глаза. Я тоже вскочила:

— Алена, не надо!

— Мы должны узнать, кто его послал!

— Да почему мы должны это узнавать? Полиция тогда на что?

— О нет. Мы не сдадим его полиции. — зловещим тоном произнесла Алена. — По крайней мере, не сейчас. Сначала я хочу от него кое-что услышать. Эй, ты! Ну-ка колись, мне надо знать, что это Тихонов!

Но парень молчал. Некоторое время я тоже сидела молча, не в силах отделаться от мысли, что сплю и вижу сон. Наконец, робко спросила:

— Да с чего ты взяла, что это Тихонов?

— А кто ж еще? — грозно спросила Алена. — Значит, испугался все же, гад! Своего подручного натравил.

— Да кто этот парень???

— Санитар. — нехотя сказала Алена. — Он постоянно в нашем отделении ошивался. Хотя там беспомощных больных вроде не было. Видимо, у него еще и функция присматривать за пациентами. Ну что, гаденыш, расскажешь все как на духу?

Не дождавшись ответа, она поднялась, толкнула на пол стул с привязанным пленником и начала аккуратно бить его ногами по голове и животу.

Я подскочила к ней, схватила обеими руками за талию и оттащила от парня. Алена тяжело дышала, но ее глаза уже не были тусклыми, как у дохлой рыбы. Они светились торжеством:

— Да пойми же. — прошептала она, склонившись к моему уху. — Если мы получим его признание, у меня на руках будут такие козыри… Да этот Тихонов все сделает, что я попрошу! Ведь сама видишь, он решил от меня избавиться. Значит, я права, это не мои фантазии. Все правда! И он отыграет все назад.

Ее слова показались мне горячечным бредом.

— Алена, да ты просто до смерти его забьешь. — тоже шепотом сказала я. — Пусть его допросят те, кому положено.

Алена нерешительно посмотрела на меня:

— Ника, выйди в коридор. Он мне все расскажет.

— Нет! Если я выйду, то вниз, звонить в полицию.

— Ладно, оставайся. — она рывком подняла стул. — Но признание мне необходимо. Так что я буду продолжать.

— Нет! — теперь мне казалось, что я вижу не прекращающийся кошмар. Алена, которую я так любила, на глазах превращалась в монстра. — Алена, я умоляю. Не надо его бить. Давай вызовем полицию!

— Что, с**а, добренькая? — внезапно раздался чуть охрипший голос парня. — Тебе по*уй, что со мной в камере сделают, главное белых ручек не замарать?

— Ты хотел нас убить? — не веря своим ушам, уточнила я. — А теперь тебя возмущает, что меня не волнует твое самочувствие?

— Чего ж тогда дергаешься? — его губы искривились в полуулыбке-полусудороге.

— Я не хочу, чтобы убийцей стала моя подруга!

— Да неужели? — теперь его тон стал откровенно издевательским, и я порадовалась, что челка по-прежнему прикрывает глаза. — Если я останусь жив, я придушу вас обеих, как куриц.