Шикаста - Дорис Лессинг

Она аккуратно повторила все, чего не хочет Канопус, и я решил сконцентрироваться на ней. Мы шли и шли, я учил Саис, а Давид, отец ее, иногда слушал, шагая молча, иногда уставал и принимался напевать, чтобы развлечь себя, повторяя на разные лады:

— Канопус запрещает… Канопус не желает… Канопус разрешает… Канопус ожидает… Канопус… Канопус…

Так мы шли день за днем среди предгорных холмов и долин Больших гор, пока не почувствовал я, что Шаммат приближается. И понял я, что должен отпустить от себя этих двоих.

По этому поводу я устроил торжественную и несколько устрашающую церемонию. На них возложил я задачу, весьма важную и для меня лично, но в первую очередь важную для Канопуса. Этим двоим предстояло идти по Шикасте от поселения к поселению и нести всем слово, которое я провозвестил гигантам. Саис отвел я роль глашатая, а Давиду — ее охранителя. Я вручил Саис Сигнатуру, сказав, что они должны почитать ее больше… чего? Жизни? Но они не привыкли к этой единице ценности, так как смерть для них не представляла чего-то ощутимо близкого, того, что носишь всегда с собой. Эта вещь принадлежит Канопусу, сказал я. Это часть сути Канопуса, и ее следует охранять, даже если рискуешь потерять самого себя. Так я попытался приблизить к их пониманию понятие смерти, чтобы повысить бдительность.

Саис спрятала Сигнатуру в пояс, почтительно положив на это место руку и внимательно меня слушая.

Я сказал им, что когда они войдут в селение, прежде всего следует ей говорить о Канопусе, и если ее послушают, донести до жителей весть Канопуса и оставить селение. Только в том случае, если ее не захотят слушать или если ей и отцу будет угрожать опасность, следует показать Сигнатуру. А когда они обойдут всех, обращаясь и к встреченным охотникам в лесах, и к одиноким крестьянам и рыбакам, они вернут Сигнатуру мне.

Затем я медленно и обстоятельно коснулся концепции стоявшей перед Саис задачи, чтобы закрепить уже сказанное ранее в ее уме, чтобы оно не выскользнуло и не угасло. Ее странствие, сказал я, все совершенное ею, общение с Сигнатурой, выявит в ней то, что сейчас скрыто, недоступно. А когда я покину Шикасту — тут я впервые сообщил им, что покину планету — она будет отвечать за поддержание Закона. Я увидел на лицах своих спутников признаки паники, их испугала мысль, что я удалюсь, но я сказал, что сейчас, во время своего путешествия, за долгие месяцы, они научатся обходиться без меня. Наши пути разошлись, я смотрел им вслед и внушал им свою волю. Сначала шепотом, потом все громче, я произносил: «Сможешь, сможешь, Саис, ты сможешь…» — наконец я уже кричал это ей вслед. Я понимал, что не увижу обоих по меньшей мере в течение года Шикасты.

Пришел черед передатчика Шаммат.

Если я и был когда-нибудь в раю, то именно там. Ни туземцы, ни гиганты в этой местности не бывали. Иным деревьям в девственном лесу далеко за тысячу лет. Везде цветы, ручьи, ручейки. Птицы и звери не опасались нового незнакомого животного, без страха приближались ко мне, для компании.

Ночевал я возле ручья, и если чего и боялся, так это как бы на меня кто в темноте не наступил. Тигры и львы не знали, что я их добыча. Стада слонов приветственно поднимали хоботы и, трубя, проходили своей дорогой.

Медлил я, выжидал, общался с животными неспроста. Я не был более вооружен Сигнатурой и должен был противостоять мощи Шаммат.

Сначала предстояло найти передатчик, и это оказалось делом непростым. Я чуял его со всех сторон. Да, я видел его сверху, с горного пика. Что же, снова карабкаться в горы? Нет, не хватало сил. Почувствовав сильнейшую усталость, я прилег под деревом, покрытым белыми цветами с бодрящим запахом, и заснул. Проснулся я, ощутив рядом чье-то присутствие. Открыв глаза, увидел, что ко мне наклонилось косматое существо, размером с туземца, но более мощное. Вероятно, побочная ветвь развития. Существо враждебности не проявляло, жевало какой-то плод, улыбалось и совало мне такой же. Подкрепившись, мы приступили к общению. Собеседник мой владел зачатками речи, далеко ушедшей от хрюканья и лая. Мимика и жесты его напоминали принятые у туземцев, так что мы нашли общий язык и скоро я уже смог дать ему понять, что ищу штуковину, для Больших гор новую, чужую, Он, казалось, понимал все, и тогда я ему сказал, что штуковина эта нехорошая. Он явно испугался, но страх преодолел и с деловым видом поднял меня с травы. Превосходство в силе, казалось для него достаточным основанием, чтобы защищать меня и покровительствовать мне. И мы отправились в путь.

Штуковина эта оказалась дальше, чем я предполагал. Мы все время поднимались, добрались до снегов и снова спустились. Ночью я замерз, и мой новый друг, которого грела густая шерсть, соорудил импровизированный шалашик и согревал меня своим телом. Он добывал плоды и орехи, предложил мне и какие-то листья, но их я разжевать не смог, и он с аппетитом съел их сам.

Самочувствие мое, однако, ухудшалось; появились сомнения, смогу ли я выполнить задачу. Проводник мой тоже чувствовал себя все хуже. Он понимал, что идти далее не следует, и пытался меня остановить. Я сказал ему, что должен идти туда и предложил подождать меня чуть подальше, в более здоровой местности, но он отказался и последовал за мной. Пейзаж устрашающе изменился. Деревья сломаны, скалы разбросаны без видимого смысла. Ужасная вонь, то и дело мы натыкались на кости и трупы животных, убитых ради убийства, убитых и оставленных валяться. Да, это Шаммат.

Я приказал своему другу остаться, дальше не ходить. Ему это пришлось не по душе, он пытался меня задержать, но я лишь поджал губы, отвернулся и решительно зашагал дальше.

Взойдя на очередной гребень, я огляделся. Внизу долина, вокруг высокие пики, увенчанные сияющими снежными коронами. И сильнейшее ощущение Шаммат.

Все в долине переломано и перепорчено. Я понял, что это именно та долина, которую я видел сверху, однако никак не мог обнаружить колонну. Но я чувствовал ее присутствие. Здесь она, здесь! Ее волны и импульсы били меня, качали, я едва держался на ногах. Чтобы не упасть, схватился за надрубленное на высоте моего роста и упавшее, не отломившись от остатка ствола, молодое дерево. До боли в глазах всматриваясь в долину, я все не мог обнаружить колонну, которая — никаких сомнений! — пряталась где-то там, внизу и посылала смертельные импульсы, пронизывавшие мое тело. Я обратился мыслями к Канопусу, взывая о помощи. «Помогите!» — безмолвно вопил я, стремясь определиться в этой опаснейшей ситуации, поддерживая мысли, упорядочивая их в канал, и вскоре ощутил втекающий по этому каналу ручеек поддержки. Слегка оправившись, я увидел колонну. Она мелькала, проявляясь на краткий миг и снова исчезая. Узкая фонтанная струя проявлялась и пропадала, проявлялась и пропадала. Как будто воздух пульсировал, разрежался и сгущался. Теперь я понял, в чем дело, понял и то, что увидел бы колонну и раньше, если бы только эта идея пришла мне в голову. Я узнал это вещество. Мобилизовав все оставшиеся силы, я двинулся к тому месту, где то появлялась, то снова пропадала эта металлическая игла.

Я остановился в нескольких шагах. Подойти ближе невозможно, сдерживает барьер.

Вещество это изобретено — или открыто — на Канопусе совсем недавно, называется оно эффлюон-3. Именно поэтому я никак не ожидал встретить его здесь. Ведь это невозможно! Путтиора намного отстает от Канопуса в области науки и техники. О Шаммат и говорить нечего. Следовательно, секрет этот украден с Канопуса.