Ужасно скандальный брак - Джоанна Линдсей

— А вот об этом позвольте судить мне самой, — суховато обронила она.

— Трудно поверять, что за вами никто не ухаживал, — небрежно заметил он. — Неужели все молодые джентльмены покинули округу?

— Вовсе нет. У меня была масса поклонников.

— И ни один вам не подошел?

— Наверное, я слишком завысила требования. Выбор, как понимаете, за мной. Будь отец жив, он, вероятно, дал бы мне несколько советов, и тогда мне было бы легче решиться. Но теперь… просто не вижу необходимости спешить.

— Значит, предпочли участь старой девы?

Маргарет прикусила губу. Оскорбления громоздились на оскорбления!

— Знаете, Себастьян, — процедила она, — вам не стоит пускать в ход сразу все свое обаяние.

— Да, знаю. Дурная привычка.

Она едва не рассмеялась. Но это только подстрекнет его на новые возмутительные реплики, поэтому она сдержалась.

— Дело в том, что у меня и сейчас есть поклонник, — чопорно объявила она.

— Я с ним знаком?

— Вероятно. Томас Пирмонт, сын виконта Ридимора, если помните.

— Малыш Томми? Но он все еще бегал в коротких штанишках, когда я уезжал. Он недостаточно взрослый для вас.

Маргарет негодующе выпрямилась.

— Возраст вряд ли играет тут какую-то роль, но он всего на год младше меня. Кроме него, есть еще и достопочтенный Дэниел Кортли, которого вы, скорее всего, не знаете.

— Куртуазный Кортли, как мило…

Она пронзила его свирепым взглядом, но все же продолжала:

— Он и его мать перебрались сюда два года назад, купили старый коттедж Мерриуэзеров на скалах, после того как Энгус Мерриуэзер уехал в Лондон, поближе к внучатам.

— Никогда о нем не слышал.

— Я так и думала.

— Всего двое?

— Двоих вполне достаточно, тем более что меня не интересует ни один.

— Значит, я прав, вы твердо решили остаться старой девой. Что ж, Мэгги, это не так уж плохо.

— Если хотите знать, я намереваюсь отправиться в столицу, чтобы расширить возможности выбора. Просто не желаю соперничать с толпой хихикающих дебютанток.

— И как вы собираетесь этого избежать?

— Буду посещать балы весьма избирательно и сама сделаю предложение мужчине, который мне понравится. Через год-другой я созрею для такой поездки.

— Надеюсь, вы шутите? — усмехнулся он.

— Ничуть.

— По-моему, вы слишком долго вели самостоятельную жизнь, Мэгги. Это сильно повлияло на ваш рассудок.

— Благодарю, но на рассудок пока не жалуюсь, — вымученно улыбнулась она.

— В таком случае вы понимаете, что, если решитесь на такое и это выйдет наружу, станете общим посмешищем?

— А почему это должно выйти наружу? — запротестовала она. — Не собираюсь же я делать предложение каждому встречному мужчине!

— Всего одному или двум, и этого вполне достаточно. Представьте себе: дочь графа делает предложение поклоннику. Слишком пикантная сплетня, чтобы не разнести ее по всему Лондону.

— Но если поклонник согласится на мое предложение, значит, в его интересах держать рот на замке, не так ли? Вы, сэр, чересчур пессимистичны.

— Нет, просто стараюсь рассмотреть все аспекты ситуации. Кроме того, на вас уже будет лежать клеймо разведенной женщины. Только младшие сыновья могут позволить себе не замечать его.

— Даже если и так, — вздохнула Маргарет, — вы забываете о главном мотиве.

— Вашем роскошном теле?

Маргарет залилась краской, встала и швырнула салфетку на только что принесенный десерт. Лакей тоже побагровел от стыда и метнулся к двери. Господи Боже, неужели Себастьян осмелился сказать такое, да еще в присутствии слуги?

— Вы, несомненно, самый омерзительный человек, с которым мне приходилось встречаться! Я имела в виду титул, который перейдет к сыну моего мужа, что несравнимо…

— С роскошным телом, —подсказал он. Щеки девушки приобрели свекольный оттенок.

Окончательно потеряв выдержку, она схватила салфетку, измазанную кремом и взбитым шоколадом, и швырнула ему в голову. И, черт возьми, промахнулась!

— Не убегайте в таком гневе, Мэгги! — окликнул он.

— Идите к черту, негодяй!

Кажется, она слышит смех? Нет, это всего лишь ее воображение. Она знает, что Себастьян Таунсенд разучился смеяться.

Прохладный осенний ветер рвал юбку амазонки Маргарет, шагающей к конюшне. Заядлая лошадница, она сшила себе сразу несколько амазонок, на каждый день недели, и едва удержалась, чтобы не купить еще несколько. Сегодня Эдна приготовила ей изумрудно-зеленую и прикрепила спереди жабо из белых и зеленых кружев. Ничего не скажешь, модный наряд, только вот некому его оценить.

Девушка вздохнула. Этим утром она проспала, потому что ночью долго ворочалась с боку на бок, пылая гневом на Себастьяна и возмущенная собственным поведением. Поверить невозможно, что она забыла о воспитании и хороших манерах настолько, чтобы бросить ему в голову салфетку. Нет, этот человек просто намеренно изводит ее!

Когда она утром спустилась вниз, в доме было тихо. Флоренс и Гасси, возможно, отправились за припасами в Эджфорд, пополнить опустевшие кладовые. На обеденном столе осталось несколько пирожков, поэтому она взяла парочку и завернула в салфетку: один для себя и один для своей кобылы Сладкоежки.

До того как Маргарет отправилась в Европу, у Дэниела Кортли вошло в привычку каждый день кататься вместе с ней. Наверное, стоит сообщить ему о том, что она приехала. Впрочем, ее так долго не было, что он скорее всего нашел себе другой объект поклонения. — ведь в их небольшом кругу немало незамужних дам. По правде говоря, круг за последнее время расширился, тем более что местоположение их поместий просто идеальное: до Лондона совсем недалеко, и еще ближе к побережью и меловым скалам, представляющим столь великолепное зрелище. Так что в здешних краях появилось несколько новых соседей, либо построивших себе дома, либо купивших такие, которые можно расширить. И многие последовали примеру Альберты Доррин.

Добрых пятнадцать лет Альберта носила почетный титул вдовствующей герцогини и была главой здешнего общества. Часто развлекала гостей, давая не один, а два пышных бала каждый год, чем привлекала сливки столичного света. Маргарет пропустила летний бал, пока путешествовала по Европе; но на одном из предыдущих познакомилась с Дэниелом.

Подумав о нем, она вздохнула. С ее стороны было крайне эгоистично продолжать эту дружбу без всякого намерения выходить за него замуж. Хотя муж из него выйдет неплохой, но ее чувства к нему нельзя было назвать любовью. Он ей нравился. Нравилось с ним дружить. Они вполне понимали друг друга, могли поболтать, пошутить, посмеяться. Но беда в том, что он ее не волновал. Поэтому она не поощряла его, не флиртовала, никоим образом не давала понять, что их отношения могут привести к чему-то более серьезному, и, возможно, поэтому он никогда не пытался сделать решительный шаг. Может, они действительно всего лишь добрые приятели, и она только воображала, будто он за ней ухаживает?