Дурман для зверя - Галина Чередий

Аккуратно отпустил Аяну, и показалось — она готова рухнуть. Но и сам-то едва стоял.

— Поехали, — подтолкнул ее, вынуждая сесть.

— Куда? — спросила она хрипло, уставившись перед собой ошеломленным взглядом. Да, детка, узнавать и признавать за собой некоторые вещи, особенно идущие вразрез с твоим обычным восприятием, довольно шокирующе. Добро пожаловать в клуб секс-неадекватов, тем более что мне членский билет вручила ты.

— Здесь недалеко.

— Меня… меня друг встречать придет, — кусая губы наверняка до боли, пробормотала она.

— Не моя проблема, — отмахнулся, выруливая с парковки и раздраженно посигналив какому-то тормозящему оленю. — Позвони и скажи, чтобы не приходил.

— Это… надолго? — пряча глаза, она полезла в карман и рука ее отчетливо тряслась.

— Ну тут уж как пойдет! — хохотнул я и пожалел, заметив, как она сразу съежилась. — Прекрати! Ничего страшного с тобой не будет. И ничего из того, что тебе бы не понравилось.

— Будто это меня радует, — сверкнула Аяна глазами.

Она только разблокировала экран, как ее телефон завибрировал. «Мама», — успел я выцепить взглядом имя и фото миловидной женщины явно восточной внешности. А вот голос, что я прекрасно мог расслышать, был отнюдь не женским.

— Ну и когда ты намерена перестать маяться дурью и вернуться, чтобы помогать матери с младшими? — без всякого приветствия и с четкими нотками откровенного наезда начал он, и моя мультяха напряглась опять. Только в этот раз совсем по-другому. Пахнуло ее страхом и злостью. — Она, между прочим, опять упала и руку сломала и надрывается тут, пока ты там прохлаждаешься, по кобелям шляешься и семье ни грамма пользы не приносишь!

— Что ты ей сделал?! — натурально зарычала Аяна, подаваясь вперед, словно готова была выпрыгнуть прямо сквозь лобовуху.

— Я? — пьяное притворство в голосе собеседника Аяны я тоже прекрасно мог расслышать. — Когда это я ей хоть что-то делал? Это сама она неуклюжая растяпа, и ты не дочь, а так, оторви и выбрось, были бы нор…

— Мать мне дай! — рявкнула моя грозная мультяха, и внезапно мой зверь встрепенулся, прислушиваясь и подобравшись к самой моей коже. Причем не обычно легкий на подъем похотливый кот, а вечно нелюдимый, никогда не желавший прежде общения волк.

— Хочешь поговорить с ней — поднимай задницу и приезжай домой! — развязно заявил мужик и сбросил звонок.

— Сука! Тварь! — пробормотала Аяна, безуспешно набирая тот же номер снова.

— Куколка, если у тебя проблемы, то на твою удачу я тот самый парень, что обычно помогает от них избавиться, — заметил ей, сворачивая во двор новой многоэтажки.

Несколько лет назад один из моих клиентов-застройщиков предложил мне приобрести пару-тройку квартир на фазе котлована и был редким представителем из их братии, что никого не кинул, и мои вложения окупились. Или просто знал, что кинуть меня будет весьма и весьма чревато и как от обычных дольщиков за границей потом не спрячешься. Теперь у меня здесь пустовало аж три квартиры на разных этажах, и одну из них — большую такую студию с хорошим видом на местный парк — я в свое время обставил и оснастил всем необходимым как раз для того, чтобы водить туда случайных баб. Мой дом — моя территория и крепость, и там им делать нечего, и даже где он, знать не всем нужно. Только родне и самому ближнему кругу.

— Нормальные люди обращаются с проблемами к друзьям, а не к левым мужикам, что решают чужие заморочки совсем не задаром, — продолжила огрызаться моя колючая игрушка.

— Ты имеешь в виду тех друзей, благодаря кому и состоялось наше незабываемое знакомство? — не преминул я ткнуть ее в очевидное, схлопотав новый злобный взгляд. — И ты права, даром ничего не бывает, но тебе же уже известна валюта нашего взаиморасчета, так что ничего неожиданного.

— Не буду с тобой об этом разговаривать, — насупилась неуступчивая кукла.

— Да как пожелаешь, — легко согласился я. Завтра же отдам распоряжение все на нее нарыть и на ее родственников в том числе.

Властно положив растопыренную ладонь на ее тут же одеревеневшую поясницу, я повел Аяну мимо уставившейся изумленно консьержки к лифту.

— Вот теперь бедная бабулька подумает, что я с роскошных женщин переключился на мальчиков-подростков по современной моде, — ухмыльнулся, толкнув девушку к стене.

— Да уж, я точно на роскошную не тяну, — едко заметила мультяха, и только тогда я осознал, как по-мудацки прозвучало.

— На роскошную — нет, — нахально притер ее к стене, лизнув скулу. Сука, да что ж такого во вкусе ее кожи? В запахе? Что же ведет так мигом? Да наплевать. Главное, что все, уже можно, почти на месте. — Ты тянешь на ту, от которой у меня стояк бешеный двадцать четыре на семь.

— Видать, это какое-то особенное достижение с моей стороны. Типа, должна быть польщена? — Все кусаешься, мелочь? Ну так и я могу!

Прихватил зубами мочку ее уха до тихого возмущенного писка, пососал, снимая боль, сжав одновременно грудки-яблочки сквозь ткань, и вдавился налитым гудящим членом в ее задрожавший под моим натиском живот. Аяна среагировала моментально. Всхлипнув, заизвивалась подо мной, поднимаясь на носочки, сама не понимая, похоже, что делает, начала тереться об меня, покорно подставляя шею под новое нападение моего рта.

Моя девочка-то тоже на грани, как и я сам. Из лифта я ее выносил, все так же плотнее некуда прижатую ко мне, целуя жестко, царапая тонкую ароматную кожу на горле. Толкался к ней готовым взорваться членом, слепо тыча в замок ключами. Застонав совершенно убивающе меня жалобно, Аяна наконец совсем слетела с катушек и обвила мою шею руками, покорно откидывая голову назад, и вдруг подтянулась, обвив еще и ногами.

Когда мы ввалились в квартиру, она уже вовсю сама проезжалась обжигающе горячей промежностью по моему стояку, доводя до неистовства этими неумелыми ерзаньями и жадными вздохами-всхлипами.

— Вот так, умница, хорошая озабоченная куколка, — нервно хохотнул я от ее энтузиазма, хоть мне давно было не до веселья. Еще чуть, и по штанам потечет.

Аяна заскулила, как несчастный раненный детеныш, когда я усадил ее на тумбу, отстраняясь и сбрасывая пальто. Потянулась за мной, глядя невидяще, одурманенно, чуть не рухнув лицом вперед. Она уже не принадлежала себе абсолютно, об этом яснее ясного вещала и крупная дрожь всего ее хрупкого тела и запах, что уронил-таки меня на колени перед ней.

— Совсем плохо, да, девочка? — прохрипел я, даваясь пропитанным ею насквозь воздухом и срывая по ногам поганые джинсы сразу с трусами. Мне уж точно было трандец как невмоготу. Необходимо в нее хоть как-то, хоть чем то. — Тихо, малыш, сейчас все будет… сейчас.

Освободив ее от одной штанины и ботинка, я резко дернул, закидывая ее ногу себе на плечо и буквально роняя мокрой сердцевиной на свое лицо. Да, зара-а-аза, да! Вкус, по которому у меня была жесткая ломка, вспыхнул на моем языке, срывая начисто крышу, а в уши полился самый кайфовый звук — протяжный гортанный стон моей мультяхи, готовой кончить для меня уже через секунду.