Неуловимая наследница - Ольга Покровская

Ольга давно уже в совершенстве выучила английский, хотя от славянского акцента так и не смогла избавиться. Немного говорила по-немецки и по-испански. И объясниться легко могла с кем угодно. И все же подспудное чувство подсказывало, что по-настоящему доверять можно только выходцам из России. Не потому, что русские более честные и благородные люди, чем граждане других стран. А потому, что русский язык был ее родным, и только когда собеседник говорил на русском, она уверена была, что различит по малейшим нюансам речи, по оттенкам интонации то, что он ведет двойную игру.

И, разумеется, Иван, начальник ее личной охраны, человек, от которого напрямую зависела ее жизнь, был русским. Бывший спецназовец, инструктор по подготовке особых отрядов, боец, по-звериному умевший чуять опасность, он не раз спасал Ольгу от происков конкурентов. Отвечал за ее безопасность и в разъездах, и, конечно, в поместье под Стамбулом, которое Ольга сейчас считала своим домом.

Ольга отвела взгляд от экрана компьютера, устало глянула на Ивана. Лицо у того было грубое, мясистое, левую половину его пересекал кривой извилистый шрам, из-за чего глаз был полуприкрытым, а рот будто вечно кривила мрачная усмешка. При одном взгляде на страшную физиономию Ольгиного телохранителя все, кто вздумал замыслить что-то против нее, невольно начинали трепетать. И только самой Ольге было известно, что по отношению к близким людям Иван проявляет поразительную преданность и с ними же становится по-детски ранимым и обидчивым и в то же время тревожным, как мать-наседка.

– Что ему нужно? – коротко спросила она.

Иван насупился, досадливо махнул огромной ручищей.

– Скандалит. Требует, чтобы его выпустили. Пытался высадить дверь домика для гостей. Не смог, конечно, но шуму наделал.

– Хорошо, я позже зайду, поговорю с ним, – кивнула Ольга и снова отвернулась к экрану, давая понять, что разговор окончен.

Но Иван не ушел, продолжал мяться у стола, всем своим видом являя олицетворение выражения «слон в посудной лавке». Просто поразительно, как такой массивный, неуклюжий с виду человек в критической ситуации становился ловким и быстрым, как кобра.

– Ольга Александровна, – посопев перебитым носом, снова начал он. – Может быть, мы уже… решим эту проблему? Ребята нервничают. Он нестабилен, понимаете? Неизвестно, что от него можно ожидать. Зачем нам такой риск? А если ему удастся сбежать? Если он заявит о том, что видел, в полицию?

– Я сказала, не трогать! – резко, отрывисто приказала Ольга.

Приказала тем самым голосом, который заставлял вытягиваться перед ней во фрунт самых опасных головорезов. Исключением не был и Иван – весь выпрямился, коротко кивнул, вроде как признавая, что зарвался и перешел границы. И только по чуть выпяченной нижней губе Ольга поняла, что ее верный охранник обижен. Конечно, переживает за нее, тревожится, а хозяйка, такая-сякая, принимает странные нерациональные решения, не бережет себя. А главное, ему, преданному служаке, не объясняет, что же за ценность такая в этом доставшем всех до печенок Николасе, что с ним нельзя разобраться по-быстрому.

– Разве твоя система охраны, Ванечка, – добавила Ольга мягче, – не гарантирует, что никакого риска ни при каких обстоятельствах для меня нет и быть не может? Сам же говорил не раз, что от твоего недремлющего ока никто не скроется. Я в тебе уверена, ты справишься с ситуацией и успокоишь своих ребят. Иди работай.

– Понял, – пробасил Иван и, уже у двери, ввернул все-таки. – Я, конечно, справлюсь. И бойцов своих утихомирю. Только все равно я не понимаю, чего мы нянчимся с этим дурачком.

Ольга уперлась взглядом в захлопнувшуюся за ним тяжелую обшитую деревянными панелями дверь. Хороший вопрос – зачем они нянчатся с этим дурачком. Иван зря обижался на нее за то, что не дает ему на него ответа. Проблема заключалась в том, что его не знала и она сама.

Конечно, она должна была убрать его еще тогда, на вилле Белова. Куда глупый мальчишка влез исключительно из-за своего любопытства и избалованности. Нажать на спуск и решить эту проблему раз и навсегда. Почему же она этого не сделала?

Пожалуй, вопрос стоило рассматривать глубже. Зачем она вообще с ним связалась?

Она искала выходы на Белова много лет. Далеко не сразу выяснила, где сумел скрыться от закона этот жирный урод. Наконец, узнала про Миконос, про белокаменное поместье на мысу. Выдержала натиск Ивана, кудахтавшего над ней:

– Ольга Александровна, не суйтесь туда сами. Давайте я все организую, спокойно, профессионально. Только скажите, я вам сам его голову привезу и вот на этот стол положу. Вы поймите, если будете действовать сами, я же не смогу вас защитить.

Иван был кругом прав. И рациональный подход требовал поступить именно так, как он говорил. Но Ольга слишком многое прошла, чтобы не знать, что иногда нужно следовать не доводам рассудка, а внутреннему чутью. А тогда это чутье просто орало, что ее личное кровное дело нельзя отдавать в чужие, даже самые доверенные и исполнительные, руки.

Она организовала всю операцию сама. Чтобы не привлекать внимания, поселилась в лагере серферов, примелькалась в компании. Попутно разведывала подходы к вилле и пути отступления, отдавала удаленные распоряжения Ивану – какое оружие ей доставить, куда подойти на катере, чтобы ее забрать, и так далее. И все было бы прекрасно, если бы за Ольгой не начал ходить этот великовозрастный ребенок, золотой мальчик, единственный сын любящих родителей.

Тридцатидвухлетний Ник был младше ее на пять лет – но, похоже, не понимал этого. Ольга не то что бы могла позволить себе уделять много времени внешности. Ей повезло от природы иметь лицо, которое с годами не оплывало, черты как будто становились только суше и жестче. Тело же – тело некогда профессиональной спортсменки, по давней привычке до сих пор каждый день начинавшей с суровой тренировки – и вовсе было молодым, сильным, стройным и выносливым. И Ник, заинтересовавшись ею, поначалу взял покровительственный тон, явно приняв Ольгу за молодую туристочку, только начинающую делать первые шаги в серфинге. Очень скоро, конечно, он этот свой тон оставил, убедившись, что спортивная блондинка, привлекшая его внимание, не так проста.

Этот проклятый мальчишка таскался за ней, как очаровательный и надоедливый щенок, нахальный, настырный, привыкший получать все, что вздумается. Нужно было бы сразу поставить его на место, отказать так, чтобы его смело от нее ураганом. Но Ольге подумалось, что в расслабленной атмосфере веселой товарищеской тусовки, безмятежности и легкого флирта такая резкость будет воспринята подозрительно. В самом деле, с какой стати симпатичной скучающей туристке отвергать увлекшегося ею первого ловеласа компании? К тому же… К тому же Ник действительно был чертовски красив. С этими своими выгоревшими волосами, флагом развевавшимися на ветру, когда он единым слитным движением вспрыгивал на доску. С миндалевидными аквамариновыми глазами, в которых плясали веселые солнечные искры. С телом и повадкой юного греческого бога.

Но главное его очарование заключалось даже не в этом, а в поразительной убежденности в собственной неотразимости. В том, что все вокруг его любят и весь мир принадлежит ему, лежит на ладони, как дорогая игрушка. Удивительно, но в этой самоуверенности не было ничего напыщенного, отталкивающего. Ольгу разве что слегка смешила его трогательная инфантильность.