Тайный рыцарь - Руслан Мельников

Четкие, угловатые, словно вырубленные из дерева крепких пород черты лица. Волевой подбородок. Выступающие желваки. Жесткий прищур голубых глаз… Одним словом, истинный ариец. Под сорванным топхельмом немец носил войлочный подшлемник и легкую походную каску. Такое встречалось частенько. Постоянно таскать на себе ведрообразную дуру весом под четыре-пять кагэ, да еще и с узкой смотровой щелью — замаешься. Но и разъезжать с непокрытой головой в неспокойных краях опасно. Вот и отправляются рыцари в путь в таких вот колпаках, более приличествующих оруженосцам. В случае неожиданного нападения — какая-никакая, а защита. Если же есть время вынуть боевое ведро из шлемовой сумы, топхельм надевался поверх походной каски. Особых неудобств это не поставляло: тяжесть массивного железного горшка все равно принимает на себя не столько голова, сколько плечи.

Сейчас, впрочем, складывалось впечатление, будто топхельм всю дорогу елозил по затылку рыцаря. Легкий шлем немца сполз набок, а край подшлемника выбился наружу и теперь нелепо торчал над взмокшей копной светло-русых волос. Кстати, вместе с потом по лицу незнакомца стекала и тонкая струйка крови. Видать, нашли пруссаки уязвимое место и успели славно огреть чужеверца кривым посохом.

— Да развяжи же меня наконец, Вацлав!

Аделаида все еще корчилась на снегу. Скверно, конечно, но отвлекаться и подставлять спину под прусские дубинки — нельзя.

— Не сейчас, милая. Потерпи немного. Эти бородачи в балахонах только и ждут удобного момента для нападения.

Княжна фыркнула, повернула головку к белобрысому немцу:

— Послушайте, кем бы вы ни были, благородный рыцарь, умоляю, избавьте меня от этих пут…

Германец понял, чего от него хотят, с полуслова. Видимо, хорошо знал польскую речь. А может, выражение лица красивой полячки оказалось красноречивее любых слов.

Рыцарь опустился на одно колено, склонился над девушкой.

Резать — не резал, скорее сковырнул веревки кинжалом с тремя наточенными у острия гранями. Р-раз — и вот он уже снова стоит, готовый к бою. В правой руке мизерикордия, на левой повисла чужая жена. Надо же, какой кавалер! И позицию не оставил, и девушке подняться помог. Бурцев скрипнул зубами. Будь у него хотя бы такой ножик, он бы тоже не сплоховал. Распороть путы — это ведь секундное дело. Любой дурак так сможет!

Кажется, пруссы окончательно смирились с тем, что им здесь ничего не светит. Отступили за камни — к краю поляны. Но и уходить не спешили — скучковались, загалдели… Похоже, вайделоты готовились к длительной осаде.

— Благодарю вас, пан рыцарь! — Аделаида кокетливо стрельнула глазками. — За помощь попавшим в беду и за сострадание, проявленное к несчастной даме.

Укоризненный взгляд в сторону мужа, очаровательная улыбка в адрес незнакомца…

Немец галантно склонил голову перед «несчастной дамой». Подчеркнуто строго кивнул Бурцеву.

— Ну, да, конечно, спасибо-спасибо, — пробурчал тот.

Слова признательности прозвучали не очень-то дружелюбно, но поблагодарить за своевременное вспоможение все-таки стоило.

— Могу ли я узнать ваше имя? — не унималась княжна.

— Фридрих фон Берберг, — представился незнакомец, продемонстрировав великолепное знание польского и легкий немецкий акцент. — Я из Вестфалии. Рыцарь-пилигрим.

Ну, наконец-то! До Аделаиды дошло, с кем она имеет дело. Полячка помрачнела. Немцев княжна — в прошлом жертва тевтонских интриг — жаловала не больше, чем прусских язычников-жрецов.

— А позволено ли мне будет узнать, как в эти дикие края попала столь прекрасная дама с благородными манерами истинной шляхтенки?

Изысканная речь, приторная улыбка и обожающий взгляд немца бесили Бурцева. А вот Аделаида поддалась, растаяла, даже одарила льстеца ответной улыбкой. Видимо, краковской княжне все же страсть как захотелось произвести впечатление на благородного собеседника.

— Я, — полячка привычно приосанилась, вскинула подбородок. — Я Агделайда Кра…

— Она из Малой Польши и здесь оказалась случайно, — торопливо и не очень вежливо перебил супругу Бурцев.

Ни к чему, совсем ни к чему Аделаиде раскрывать свое истинное происхождение и княжеский титул перед незнакомым германцем. Лучше уж им сменить тему разговора.

— А что вы делаете в Пруссии, господин фон Берберг?

Княжна, которой так и не дали договорить, насупилась. Немец удивленно поднял брови, потом грозно свел их над переносицей.

— Много лет назад я покинул свой замок, дав обет защищать обиженных, оказывать посильную помощь страждущим и карать врагов истинной веры. Будучи в Святой земле, я услышал, что на христианский мир с востока надвигаются бесчисленные орды язычников. Говорили, будто богопротивные идолопоклонники, именуемые татарами, уже захватили польские княжества, в бою под Легницей одолели войско Генриха Силезского и лучших рыцарей великого тевтонского магистра Конрада ландграфа Тюрингского и Гессенского, а также наголову разбили венгерского короля Беллу Четвертого. Разумеется, я без промедления развернул коня, чтобы поскорее скрестить меч с язычниками, но опоздал. Господь помог христианам: татары ушли восвояси. Ни в Венгрии, ни в Польше я их не встретил. А потому решил примкнуть к германскому братству Святой Марии, которое тоже бьется во славу Божию.

— Вы хотите стать крестоносцем? — насторожилась Аделаида.

Фон Берберг ответил уклончиво:

— Решение о вступлении в братство я еще не принял. Может быть, позже. Пока же я просто намерен оказать посильную помощь ордену в качестве гостя и союзника. Нынче я направляюсь в Кульм, или, как называют этот славный замок в Польше, — Хелмно. Там ослабленное битвой с татарами Христово воинство собирает под свои знамена благородных рыцарей со всей Европы. В Кульме даже объявлены многодневные турниры, на которых любой сможет показать свою доблесть, а заодно завладеть в честных ристалищных поединках богатой добычей — оружием и имуществом побежденных. Там, между прочим, будет присутствовать сам епископ Вильгельм Моденский — легат папы Григория Девятого. Говорят, его преосвященство примирит претендентов на пост Верховного магистра ордена Святой Марии и поможет наконец братьям выбрать себе достойного гроссмейстера вместо покойного Конрада Тюрингского.

Аделаида слушала Фридриха, раззявив рот. Еще бы! Настоящий странствующий рыцарь… благородный герой без страха и упрека, словно сошедший со страниц рыцарского романа, стоял сейчас перед ней во плоти и сверкающем железе. Бурцев тоже был озадачен. Он растерянно взглянул на мертвых вайделотов и на живых — толпившихся за Кругом Смерти. Забавно вообще-то получается. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь ему придется драться плечом к плечу с гостем тевтонского ордена против общего врага?

— А где же вы так хорошо научились говорить по-польски? — поинтересовался Бурцев.

— Моя мать была полячкой…