Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд С. Дойч

Сказанные слова в значительной степени объясняют его решение действовать самому, когда представилась такая возможность. С началом польской кампании была объявлена мобилизация и ряд отставников из высшего командного звена вновь вернулись на командные должности. Хаммерштейн был назначен командующим войсками в секторе А; эта импровизированная группировка должна была прикрывать северный фланг чрезмерно растянутой 5–й армии. Хаммерштейн тут же разработал план, как заманить Гитлера в ставку командования, расположенную в Кёльне. Мотивируя приезд Гитлера, Хаммерштейн подчеркивал, что такой визит создаст впечатление у западных держав, что здесь расположен значительно более крупный контингент немецких войск, чем было на самом деле, и это удержит противника от нападения. Это было тем более важно, что основные силы Германии в тот момент находились в Польше и были связаны шедшей там военной кампанией. А попади фюрер в руки Хаммерштейну, тот хорошо знал, что делать дальше.

Хаммерштейн считал очень важным поставить в известность западные страны о подобном плане. Поскольку не сохранилось точных свидетельств того, чем он при этом при этом руководствовался, можно сделать предположение, что он хотел стимулировать готовность западных держав немедленно вступить в переговоры с новым германским правительством сразу после свержения Гитлера. Также, вероятно, Хаммерштейн рассчитывал таким образом предотвратить в ближайшее время нападение со стороны западных держав и снять проблему разведения войск воюющих сторон, схлестнувшихся в ходе боевых действий, которую, возникни она, было бы решить весьма непросто.

Перебирая тех участников Сопротивления, которые имели контакт с английским посольством в Берлине, Хаммерштейн, сам или по чьему–то совету, остановился на Фабиане фон Шлабрендорфе, который неоднократно направлялся оппозицией с различными заданиями в Англию и имел дружеские отношения со многими сотрудниками английского посольства в Германии[23].

С Шлабрендорфом подробно побеседовал один из наиболее близких и доверенных людей Хаммерштейна, полковник Штерн–Гвиадовски, который в итоге полностью согласился с его кандидатурой. Шлабрендорф очень сильно рисковал лично, когда встретился 3 сентября 1939 года (после того как истек срок английского ультиматума, выдвинутого утром того же дня, и Англия и Германия оказались в состоянии войны) с английским временным поверенным в Берлине сэром Огильви Форбсом в главном обеденном зале гостиницы «Адлон». Несколько раз сердце Шлабрендорфа сжималось при виде двух офицеров СС. Однако волнения были напрасны, поскольку этих офицеров интересовали лишь вопросы, связанные с отбытием сотрудников английского посольства, и все обошлось без каких–либо неприятностей или опасных последствий для Шлабрендорфа.

К сожалению, Гитлер не попался в паутину, сплетенную Хаммерштейном. Никакие увещевания генерала не могли побудить его прибыть в западную группировку войск. Это был первый случай из бесконечной череды ему подобных, когда Гитлер уходил от приглашений посетить ставки командующих действующими армиями. Гитлер, безусловно, очень хорошо знал, какие чувства испытывает к нему Хаммерштейн, и не спешил оказываться в «зоне его достижимости», предпочитая оставаться за ее пределами. Вся эта история лишь привлекла внимание Гитлера к фигуре Хаммерштейна. После победы в польской кампании на высшие командные должности было выдвинуто много новых людей, и вскоре Хаммерштейн был заменен на своем посту и фактически отправлен в горькое для него изгнание в виде полной отставки. «Я бы обезвредил его (Гитлера. – Ред.) раз и навсегда, – сказал позднее Хаммерштейн, – причем без всяких юридических формальностей»[24].

Хаммерштейн умер в апреле 1943 года, и, хотя он всегда держался особняком, в оппозиции не нашлось человека, который мог бы его заменить. Мнение о нем, высказанное Уилер–Беннеттом, который отличался беспощадными и суровыми оценками генералов – коллег Хаммерштейна, может служить надгробной надписью: «Он обладал не только мужеством, бесстрашием и четким и ясным пониманием военных вопросов, но был также очень мудрым человеком, честность и патриотизм которого ни у кого не вызывали сомнений… Он умер, чтимый, уважаемый и оплакиваемый всеми, кто его знал… »

Руководителем, если так можно выразиться, исполнительной власти оппозиции, каковым при благоприятном стечении обстоятельств мог бы стать Хаммерштейн, оказался человек, занимавший более скромный пост и имевший не столь внушительный послужной список. Полковник (позднее генерал–майор[25]) Ганс Остер хотя внешне и отличался от Хаммерштейна, но по сути был сделан из того же материала. Среднего роста, стройный и элегантный в отличие от массивного Хаммерштейна, прямой и открытый, он напоминал кавалерийского офицера. Он также ценил радости жизни, может, не столь рьяно, как Хаммерштейн, но столь же искренне и от всей души. Он очень любил лошадей; был преданным другом, любил и уважал своих друзей; с радостью проводил время в компании своих товарищей–офицеров; иногда не упускал случая и пофлиртовать[26].

Из тех способных и мужественных людей, которые попали в руки вызывавшей у всех страх СД (службы безопасности), никто не произвел на своих «тюремщиков» столь сильного впечатления, как Остер[27].