Если бы мы были злодеями - М. Л. Рио

Где-то среди деревьев послышались шаги, и я взглянул в ту сторону.

– «Но кто идет?»

Оставшаяся часть сцены была короткой, и, когда я заговорил, мой взгляд опять начал блуждать по поверхности воды. Озеро замерло, отражая беспокойное, бурное небо. Когда пришло время, я и два счастливых третьекурсника, игравшие Росса и Ангуса, вышли прямо из огня (постановки никогда не обходились без спецэффектов).

– Мы закончили, – шепнул один из них. – Ни пуха.

– Спасибо. – И я юркнул за сарайчик на краю пляжа.

Он был крошечным, не больше флигеля, и если я выглядывал из-за него, то видел костер, каноэ и Джеймса, который одиноко стоял в стороне ото всех.

– «Что вижу я?.. Кинжал! И рукоятка

Плывет ко мне!..»

Он цеплял пальцами воздух перед собой.

– «Хочу его схватить…»[27]

Это был монолог, который я не ожидал услышать от него. Сам Джеймс был слишком хорош и безупречен, чтобы говорить о крови и убийствах, словно настоящий Макбет. Но он был там, в красном свете костра, и глубокие тени ложились на лицо моего друга, не оставляя и следа от прежнего ангельского совершенства. Он стал красив, будто дьявол, – с темными, блестящими глазами и соблазнительной улыбкой.

– «…Подобный призраку, спешил он

На дело зла!.. Не выдай же, земля,

Моих шагов, куда бы их направить

Ни вздумал я!.. Не возопите камни,

От ужаса, чтоб не смутил глухой

И мертвой тишины, так подходящей

К задуманному делу! Но довольно!..

Словами я грожу, а он живет!

В словах простыть способно само дело…

Иду, иду! Гудит призывный голос!..»

Он еще раз проклял Дункана, а затем направился ко мне, покинув круг света. Зрители на пляже, перешептываясь, ждали начала следующей сцены.

– И что теперь? – спросил я, когда он приблизился и мог услышать меня.

– Не знаю. – Он присел на корточки. – Думаю… стой. – Он привстал и весь напрягся.

– Что?

– Геката, – прошипел он.

Прежде чем я успел хотя бы ухватить суть слова, из озера стремительно вынырнул Александр. Негромкие возгласы удивления донеслись от рядов зрителей, когда вода пошла волнами вокруг него. Он был мокрый, голый по пояс, с облепившими лицо кудрями.

Александр запрокинул голову и завыл в небо, как волк.

– И впрямь нечистый, – сказал я.

Девушки тоже вынырнули из воды, и не успела Мередит произнести: «Ты смотришь, Геката, так злобно и хмуро», – как Александр схватил ее сзади за шею, в воздух полетели сотни водяных брызг.

Александр прорычал:

– «На вас ли не злиться? Три старые дуры,

Затеяли в руки Макбета вы взять

И смели при этом меня не позвать…»

– Оливер, – сказал Джеймс.

Он стиснул мою руку.

– «Вот Банко, весь в крови! Глядит со смехом

Он на меня!»

– Ой! Ну и дерьмо!

Он втолкнул меня в сарай, и дверь предательски заскрипела у нас за спиной. На полу валялись весла и спасательные жилеты, поэтому нам едва хватило места, чтобы встать лицом к лицу. На одной из нижних полок нас ждало пятилитровое ведро.

– Иисусе! – выпалил я, поспешно расстегивая куртку. – Сколько, они думают, нам нужно крови?

– Очевидно, много, – ответил Джеймс, наклоняясь, чтобы откинуть крышку. – Ну и запах! – Сладковатая, гнилая вонь наполнила сарай, пока я с трудом стаскивал сапоги. – Полагаю, мы должны отдать им должное за то, что кровь кажется настоящей.

Моя рука застряла в рукаве рубашки.

– Дерьмо, дерьмо, дерьмо, о нет… Джеймс, помоги!..

– Тихо! Вот! – Он встал, схватил мою рубашку за край и дернул ее.

Моя голова застряла в вороте и стукнулась о Джеймса.

– Можно вымазать в крови твои штаны? – спросил он, поддерживая меня за плечи.

– Ну… голым я не пойду.

Он фыркнул и потянулся за ведром.

– Справедливо. Закрой рот и глаза.

Я послушался, и он вылил кровь мне на голову, будто осуществлял извращенное языческое крещение. Я захлебнулся и закашлялся, когда густая жидкость потекла по лицу.

– Что за дерьмо?

– Понятия не имею. И не знаю, сколько у тебя осталось времени, – ответил он и придержал меня за подбородок. – Стой смирно. – Он размазал кровь по моим щекам, лбу, груди и плечам, пробежался пальцами по волосам и взъерошил их. – Готово.

На долю секунды Джеймс застыл, уставившись на меня, и выражение его лица было одновременно каким-то вялым, испуганным и изумленным.

– Как я выгляжу?

– Мать твою, невероятно, – ответил он и подтолкнул меня к двери. – Давай.

Спотыкаясь, я выбрался из сарая, бросил последний взгляд на пляж и припустил к деревьям, чтобы выйти с другой стороны, ругаясь, когда острые камни и сосновые иглы впивались в мои босые ноги. Жутким было и то, что мы явились сюда в полночь, не имея внятного представления обо всех деталях постановки, и это тоже было неприятно. Я знал свои реплики, но едва ли мог предположить, сколько минут у меня осталось до того мгновения, когда я должен появиться в качестве призрака Банко. Ветка хлестнула меня по лицу. Удар был сильный, но я не обратил на боль внимания и продолжил карабкаться на холм, хватаясь за корни и траву. Лишняя царапина погоды не сделает, кроме того, я и так весь в крови. Липкая кожа замерзла в сыром ночном воздухе, и мое сердце снова заколотилось – отчасти из-за усилий, которые я приложил, чтобы подняться на холм, а потом спуститься по дорожке-лестнице, отчасти из-за малодушного страха пропустить свой выход.

Выяснилось, что я не опоздал. Теперь я шагал медленно и неуклюже, листья шуршали у меня под ногами, а зрители с беспокойством наблюдали за Джеймсом, который разговаривал с ведьмами. Я притаился под разлапистой хвойной веткой, острый сосновый аромат пробивался сквозь выдержанную вонь крови на моей коже.

Рен:

– «Чешется палец большой у меня;

Чую недоброе в воздухе я.

Кто бы у двери ни стукнул теперь,

Всякому гостю откроем мы дверь».

– «Что скажете, полуночные твари?

Чем заняты?» – Джеймс.

Девушки кружились в танце вокруг костра, их волосы были распущены и спутаны, зеленые водоросли приклеились к платьям. Порой какая-нибудь ведьма бросала в огонь горсть искрящейся пыли, и над пламенем поднималось облачко цветного дыма. Я ерзал в укрытии, ожидая выхода. Я был последним в череде видений, но как они вообще здесь проявятся? Я поискал в толпе зрителей своих знакомых, но было слишком темно, чтобы я мог разглядеть лица студентов и преподавателей. Наконец слева я заметил белокурую голову Колина, а свет от огня блеснул на медном локоне, который вроде бы принадлежал Гвендолин. И я не мог не спрашивать себя: где же все-таки Ричард?