И осталась только надежда... - Наталья Бульба

– Там, где Порядок созидает, создавая из более простого более сложное, упорядоченное, имеющее структуру, Хаос разрушает, тоже творя в процессе своего действия, но более упрощенные формы. Один сравнивают с огнем, другой – с холодом. Один считают эквивалентом жизни, второй – смерти. Представителями одного направления являются драконы, другого – мы, даймоны.

– А маги Равновесия – люди?

Наверное, я рассчитывала на то, что, прежде чем мне ответить, он приподнимется и посмотрит на меня, уж больно происходящее напоминало абсурд.

Мысль о том, что мы вот так, раздетые, лежим рядом и говорим о подобном, не давала мне покоя, вызывая странную ассоциацию с душевной болезнью. О том, кто именно ею страдает, задумываться не стоило, вариант был лишь один.

Но моей надежде не суждено было сбыться, уверять меня хотя бы мимолетным взглядом, что это не бред, он не стал.

– Теперь мы знаем почему. Люди являются прямыми потомками древней расы, которая когда-то населяла Землю. От них и они получили эту способность уравновешивать в себе обе основы.

И опять тишина, его дыхания не слышно, да я и стараюсь его сдерживать. Думая над тем, что он сказал, но больше пытаясь понять, что же мне делать.

Не знаю, сколько воды попало в меня, пока он пытался разбудить во мне тот самый инстинкт, но теперь я просто жаждала от части ее избавиться. Сказать же ему о том, что хочу в туалет, язык у меня не поворачивался, придумать же другую причину – недоставало фантазии и, наверное, жизненного опыта.

Не приходилось мне раньше попадать в такие ситуации.

Я прикусила губу, готовая уже расплакаться от несправедливости судьбы, как он, резко откинув одеяло, поднялся и как-то излишне равнодушно, словно скрывая от меня собственное отношение, произнес:

– У тебя пять минут. Задержишься – начнутся судороги. Я могу контролировать тебя, лишь находясь рядом.

Смысл сказанного доходил до меня долго. Причин было две, и обе оказались банальными.

Туоран стоял напротив лежанки, похожий на статую древнего эллина, выполненную из черного мрамора, вызывая не смущение – оторопь. Он не был похож на культуристов разной степени накачанности, те вызывали во мне похожее на жалость чувство. Мне больше нравился менее выраженный рельеф, за которым чувствовалась целесообразность, способность воспользоваться собственными физическими данными не только для того, чтобы смущать женские умы. От даймона же одновременно веяло мощью, стремительностью и выносливостью. Для меня такое сочетание оказалось взрывоопасным.

Вторая причина плавно вытекала из первой. Я не могла представить себе, что сейчас просто встану и пройду мимо него. Раздетой.

– Ты бесцельно тратишь время, которое я тебе дал.

Он замер в трех-четырех шагах от края. Если бы он отошел чуть дальше, а еще лучше – отвернулся бы…

– По нашему закону ты фактически уже моя жена. К тому же пока не научишься контролировать свои силы, я не рискну воспользоваться своим правом. Так что ты можешь не стесняться.

Смысл сказанного им хоть и медленно, но дошел до моего сознания. Но прежде чем я успела возмутиться, Туоран, крепко сжав мою руку, стащил меня с лежанки и буквально закинул внутрь небольшой комнатки, дверь в которую открывалась автоматически, стоило к ней лишь приблизиться. О том, что мне очень повезло, что автоматика, или что там было за нее, сработала быстро, я додумать не успела, раздавшийся за спиной рык лишил меня этой возможности:

– Три минуты. Не успеешь, я воспользуюсь другим способом, чтобы разбудить твой инстинкт самосохранения.

После такого напутствия я уложилась в две. Успев за это время даже рассмотреть свою опухшую физиономию в небольшом зеркале.

В том, что он меня не запугивал, убедилась, закутываясь в обнаруженное на полочке полотенце. Виски сжало словно обручем, а когда отпустило, ноги скрутило так, что я едва не упала на ставший неожиданно очень холодным пол.

Успев схватиться за вделанный в стену крюк, подтянула себя ближе к двери, уповая на то, что и с этой стороны она сработает столь же быстро. Сердце испуганно колотилось где-то в горле, а в ушах очень отчетливо звучал его голос: «Дыши, Алинэ, дыши».

Я не знала, что значит «Алинэ», но почему-то в тот момент мне показалось это очень важным. Однако задуматься над этим мне было не суждено, новая волна, корежащая мое тело, нахлынула как раз в то мгновение, когда Туоран подхватил меня, прижимая к себе.

Последнее, что я услышала, прежде чем вновь погрузиться в жаркие объятия боли, был его голос, шепчущий в самое ухо:

– Я никому тебя не отдам, Алинэ. Никому!

А откуда-то издалека, тихо донеслось:

– Держись, малышка, я приду за тобой.

Лера

Они разговаривали всю ночь, а я дремала, забравшись с ногами в кресло. Я чувствовала себя спокойнее, когда рядом кто-то находился. Ощущение защищенности было иллюзорным, но сознание цеплялось за то, что я не одна, и изгоняло вновь и вновь появляющиеся сомнения, укрепляя веру.

В какой-то момент сын укрыл меня пледом, но я заметила это только потому, что на мгновение возникшая тишина оглушила, лишив безмятежности. Успела справиться с собой до того, как Сашка понял, что означал затравленный взгляд, и лишь поблагодарила, когда он вопросительно приподнял бровь.

Вилдор вновь исчез. Как обычно, не предупредив куда и насколько. Я еще какое-то время попыталась продолжать наш разговор, в качестве мысленного собеседника взяв некий сложившийся у меня образ бывшего ялтара. Ему не хватало непредсказуемости оригинала, но в данном случае она мне была не нужна. Я всего-то и нуждалась в наводящих вопросах, с которыми он превосходно справлялся. Но потом сдалась, понимая, что прототип не договорил ровно столько, сколько не хватило, чтобы вспыхнувшее на грани восприятия озарение стало предположением.

Отсутствие нашего предводителя на остальной компании сказалось положительно, Костя, на секунду замерший, когда прозвучал ник Андрея, еще какое-то время ощущал себя неуютно, но, как только стало понятно, что скорого возвращения дарианского кошмара ждать не стоит, просто расслабился и как-то весьма удачно вписался в эту пеструю компанию.

Спустя некоторое время сквозь пелену, в которой неглубокий сон перемежался с вновь возобновляемым разговором самой с собой, я услышала, как он спорит с Кадинаром и Сартарисом, что-то им увлеченно доказывая.

Мысль о том, правильно ли я поступила, втянув парня в наше противостояние, еще несколько раз всплывала, привлеченная его голосом, но, сдаваясь перед единственным аргументом, что без его помощи нам так скоро не добраться до базы Яланира, вновь отступала.

В какой-то из таких моментов мне и удалось уснуть крепко. Когда я открыла глаза, удивляясь не только внешнему, но и ментальному безмолвию, было уже позднее утро.