Огненный зверь - Роберт Джордан

– Я прощаю тебя, – проговорил тихо Элдран. – И благодарю за то, что ты сумел вернуться и рассказать о том, что произошло. Ты по-прежнему остаешься лучшим среди всех нас.

Благодарная улыбка тронула оставшуюся часть рта Годтана, и глаз медленно закрылся, будто слишком много усилий требовалось, чтобы держать его открытым.

Скрипнув зубами, Элдран вышел из здания, открыв дверь так резко, что она ударилась о камень стены. Глаза его были серыми, как кованая сталь, твердая и холодная после закалки, и, когда он стал перед Буданецеей, он, чтобы сдержать гнев, сжал кулаки так, что ногти врезались в ладони.

– Теперь расскажешь мне? – проговорил он.

– Огненный зверь, – начала она, но Элдран оборвал ее:

– Детские сказки! Скажи мне, что произошло!

Она потрясла кулаком перед его носом, и гнев ее, столь же сильный, как и его собственный, выплеснулся на него:

– А откуда, как ты думаешь, Годтан получил ожоги? Подумай! Детские сказки, говоришь ты. Ха! Несмотря на ширину твоих плеч, мне всегда было трудно считать тебя взрослым, ибо я помогала твоей матери произвести тебя на свет и впервые запеленала тебя этими руками. Сейчас ты снова будишь во мне сомнения. Я знаю, у тебя яростное сердце мужчины. Но есть ли у тебя соображение?

Несмотря на свой гнев, Элдран был поражен. Он знал Буданецею с самого детства и никогда не видел, чтобы она выходила из себя.

– Но ведь Годтан… я думал, что… он безумен.

– Да, безумен, и это даже лучше. Он проделал в таком состоянии весь путь от Кезанкийских гор, чтобы рассказать нам о судьбе своих товарищей, желая получить помощь своего народа. Мою помощь. Но ни одно из моих заклинаний или зелий не может помочь ему. Когда он пришел к нам, зеленая гниль проникла уже слишком глубоко. Теперь ему поможет только некромантия. – Она коснулась золотого серпа на поясе, чтобы оградить себя от зла при одной мысли об этом, а Элдран сделал знак серпа.

– Значит… дьявольский зверь действительно приходил? – сказал Элдран.

Она кивнула.

– Пока ты был на западе. Вначале сгорел один хутор, дотла, повсюду были лишь обглоданные останки людей и скота. Люди, чтобы успокоить себя, придумывали рассказы о пожаре, погубившем всю семью и скот, и о волках, набросившихся на останки, после того как пламя погасло. Но затем второй хутор был уничтожен, и третий, и четвертый, и… – Она глубоко вздохнула. – Всего двадцать три, и все ночью. Семь в одну лишь прошлую ночь. После этого горячие головы решили заняться этим делом. Элрик. Годтан. Твой брат. Два десятка других. Они говорили так же, как и ты, когда я сказала об огненном звере после трагедии с первым хутором. Детские сказки. Затем они нашли следы. Но они все же не верили мне, когда я говорила, что ни одно оружие, выкованное руками простых людей, не сможет причинить зверю вреда. Они держали свой замысел в тайне и украдкой вышли из деревни до рассвета, чтобы не попасться мне на глаза.

– Если никакое оружие, выкованное людьми… – Элдран в гневе сжимал и разжимал кулаки. – Буданецея, я этого так не оставлю. Горцы заплатят за моего брата, а зверь должен быть убит. Да поможет мне Виккана, должен быть убит! Не только из мести, но для того, чтобы никогда не смог причинить людям вреда.

– Да. – Жрица произнесла это слово почти беззвучно. – Подожди здесь. – Буданецея быстро – не будь в ней столько достоинства, можно было бы сказать, что она торопилась, вошла в дом. Она вернулась в сопровождении пухленькой ученицы с веселыми карими глазами. Ученица несла плоский, покрытый красным лаком ларец, на котором лежала аккуратно сложенная белая ткань и стоял глиняный кувшин, покрытый белой глазурью. – С этого мгновения, – сказала Буданецея Элдрану, – ты должен в точности выполнять то, что я тебе скажу, и не делать ничего больше. Чтобы сохранить свою жизнь, Элдран, и свой рассудок, слушайся меня. Теперь идем.

Они образовали процессию: впереди жрица, затем Элдран, а следом за ним ученица. Женщины шли мерным шагом, и Элдран обнаружил, что идет в ногу с ними, будто невидимый барабан отбивает ритм.

У Элдрана зашевелились волосы на затылке, когда он понял, куда они направляются. В Священную рощу Викканы, самую старую из священных рощ Бритунии, где стволы самых молодых дубов были такие же толстые и высокие, как у самых старых деревьев в окружающих лесах. Лишь жрицы и их ученицы посещали священные рощи теперь, хотя когда-то, много веков назад, простые люди тоже совершали такие путешествия. Эта мысль не утешила Элдрана.

Ветви, толщиной с человеческое тело, образовывали над головой полог, а под ногами шуршали сухие прошлогодние листья. Вдруг перед ними открылась поляна, на которой был широкий и низкий, поросший травой курган. На склоне, обращенном к подошедшим, лежала наполовину ушедшая в почву грубая гранитная плита, длиной и шириной в рост человека.

– Попытайся сдвинуть камень, – приказала Буданецея.

Элдран удивленно посмотрел на нее. Он был более чем на голову выше большинства мужчин в деревне, имел хорошую мускулатуру и широкие плечи, но знал, что этот вес ему не по силам. Затем, вспомнив ее первое наставление, он подчинился. Сев на корточки перед огромным камнем, он попытался подкопаться под него руками, чтобы взяться за нижний край. Первые пригоршни земли вынулись легко, но неожиданно земля стала твердой, как скала. Внешне она оставалась такой же, но Элдран не мог процарапать ее ногтями. Оставив эту попытку, он всем своим весом навалился на плиту, надеясь сдвинуть ее. Напряглась каждая жилка, и по лицу и телу ручьями тек пот, однако гранит казался частью кургана. Камень не шелохнулся.

– Достаточно, – сказала Буданецея. – Подойди и стань на колени здесь. – Она указала на место перед плитой.

Ученица открыла крышку ларца, и в нем оказались запечатанные бутылочки и горшочки, покрытые глазурью цвета омелы. Буданецея повернула Элдрана спиной к пухленькой ученице и заставила его преклонить колена. Из белого кувшина она полила ему на руки чистой воды и вытерла их мягкой белой тканью. Другим смоченным куском белой ткани стерла ему с лица пот.

Сделав это, жрица заговорила:

– Ни один мужчина и ни одна женщина не могут сдвинуть этот камень и войти в курган без помощи Викканы. Но с ее помощью…

К ней подошла ученица, держа зеленый горшочек. Золотым серпом Буданецея отрезала прядь волос Элдрана. Он поежился, когда она бросила волосы в горшочек. Взяв по очереди каждую руку Элдрана, она кольнула большие пальцы острием серпа и выдавила в горшочек несколько капель крови. Ученица с горшочком поспешила прочь.

Буданецея смотрела ему в глаза. Он слышал, как пухленькая женщина позвякивает бутылочками, бормочет заклинания, но не мог оторвать взгляда от лица жрицы. Затем ученица вернулась, и Буданецея взяла у нее горшочек и длинный побег омелы, который тут же погрузила в него.

Закинув голову, жрица начала нараспев говорить. Слова, которые она произносила, Элдран никогда не слышал, но сила их пронзила его холодом до самых костей. Воздух вокруг сделался ледяным и неподвижным. Дрожь ужаса пробежала по телу, когда он вдруг вытянул вперед руки ладонями вверх без всякой команды. Будто он вдруг узнал, что должен сделать это. Омела ударила его по ладоням, и ужас сменился таким сильным ощущением здоровья и блаженства, какого он никогда не испытывал. Буданецея продолжаема говорить, и речитатив ее делался все громче. Влажный побег омелы ударил по одной щеке, затем по другой. Вдруг Элдрану показалось, что тело его не имеет веса; ему показалось, что его может унести самый легкий ветерок.