Загадка XIV века - Барбара Такман

Хотя герцог Бургундский и его вассалы держались в стороне, французская армия, собравшаяся для отпора захватчикам, была в три или четыре раза больше войска противника и, как всегда, в высшей степени самонадеянна. Коннетабль Шарль д’Альбер отверг предложение присоединиться от парижского ополчения, состоявшего из шести тысяч арбалетчиков. Не было внесено никаких тактических изменений, а единственной технологической новинкой (за исключением пушки, которая не сыграла никакой роли в открытом сражении) стали более тяжелые доспехи. Доспехи эти лучше защищали от стрел, но рыцарь в них больше уставал и хуже передвигался, ему труднее было рубить мечом. Металлический кокон, который рыцари на себя надевали, стал для них летальным, и рыцари часто умирали в нем от остановки сердца. Пажи должны были поддерживать господ на поле боя: ведь если те падали, самостоятельно подняться уже не могли.

Армии встретились в замкнутом пространстве между двумя лесами. Всю ночь лил дождь, и противники ждали, когда можно будет начать бой. Французские пажи и грумы прогуливали лошадей, и земля превратилась в мягкую грязь, на которой закованным в сталь рыцарям ничего не стоило поскользнуться и упасть. Французы и не подумали выбрать поле боя, где их превосходство в численности могло быть эффективно использовано; в результате они вышли на битву, выстроившись в три ряда — один за другим, флангам не хватало места для маневра, и они вынуждены были следовать друг за другом по раскисшей земле. В отсутствие тактического плана, аристократы, жаждавшие славы, устремились вперед, и первые ряды сделались такими же плотными, как фламандская линия при Рузбеке. Лучники и арбалетчики оказались, по сути, бесполезны, потому что они стояли сзади и их стрелы не могли долететь до противника.

У англичан, усталых, голодных и смущенных тем, что противник превосходит их численностью, было два преимущества: ими руководил лично король, и у них имелась диспропорция — на тысячу рыцарей и оруженосцев шесть тысяч лучников и несколько тысяч других пехотинцев. Их лучники стояли между тяжеловооруженными всадниками и на флангах. Тяжелых доспехов на них не было, и движения ничто не сдерживало; в дополнение к лукам они имели при себе топоры, тесаки, молотки и, в некоторых случаях, свисавшие с пояса длинные мечи.

В этих условиях результат сражения был очевиднее, чем в других битвах. Столпившиеся французские рыцари едва могли взмахнуть оружием и, поскользнувшись в грязи, падали на землю, а следующие ряды спотыкались на них, вспыхнула паника, чему способствовали и оставшиеся без седоков лошади, и наступил хаос. Воспользовавшись ситуацией, английские стрелки побросали свои луки и ринулись в бой с топорами и другим оружием, началась настоящая резня. Многие французы, обремененные тяжелыми доспехами, не могли защитить себя, доказательством тому несколько тысяч убитых и взятых в плен. Для сравнения, общие английские потери составили пятьсот человек, в том числе один, скончавшийся, по всей видимости, из-за остановки сердца. Это был герцог Йоркский — один из внуков Эдуарда III. Сорокапятилетний Эдвард был толст, его обнаружили на поле боя мертвым, без какого-либо ранения. С французской стороны были убиты три герцога, пять графов, девяносто баронов и много других, среди которых и два человека из рода де Куси — его внук Робер де Бар и третий зять — граф Неверский Филипп, младший брат герцога Бургундского. Список пленных возглавил Шарль Орлеанский, новый владелец домена де Куси. Он оставался в плену 25 лет. Маршала Бусико тоже взяли в плен, Азенкур стал его последним сражением; он умер в Англии шесть лет спустя.

Через два года Генрих V принялся за систематическое завоевание территории. Улучшилась технология применения оружейного пороха, артиллерия шагнула вперед: крепостные стены утратили свою неприступность. Эпоха меча заканчивалась, и на смену ему пришло огнестрельное оружие. В течение трех лет — с 1417 по 1419 год — Генрих захватил всю Нормандию, а французы в это время погрязли в междоусобицах. Два дофина скончались в течение одного года, наследником трона стал Карл, несчастный четырнадцатилетний мальчик, которого мать признала незаконнорожденным. Снова восстали и принялись за убийства кабошьены. Жан Бесстрашный взял власть над королем и над капиталом, а дофин сбежал — уплыл по Луаре. Поняв, что Франция изнывает в междоусобицах, Генрих V громко заявил о себе. Англичане осадили Руан, а защитники крепости, желая сэкономить на еде, выпустили 12 000 горожан, но англичане не дали им пройти, и зимой они остались между двумя лагерями, питаясь травой и корешками, и умирали от холода и истощения. Когда падение Руана стало прямой угрозой Парижу, французские фракции перепугались и объединились против врага.

Несмотря на увертки герцога Бургундского, в 1419 году состоялась его встреча с дофином на мосту в Монтеро, примерно в 35 милях к юго-востоку от Парижа. Стороны приблизились друг к другу с опаской, было произнесено много суровых слов. Казалось, боги Трои снова нашептывали недоброе, руки потянулись к мечам, дофин попятился, и его спутники напали на герцога, обнажили мечи, и он замертво упал на землю. Людовик Орлеанский был отомщен, но горькой ценой.

Мирный договор был нарушен. Новый герцог Филипп Бургундский поклялся отомстить и заключил союз с Генрихом V. В Труа был подписан договор между королем Англии и все еще живой тенью короля Франции. Согласно договору, безумный король и его жена, которая так и не почувствовала себя француженкой, лишили наследства «так называемого дофина» и объявили Генриха V наследником французского трона и мужем дочери короля Екатерины. До самой смерти Карла VI Генрих считался законным хозяином Нормандии и других завоеванных территорий и с герцогом Бургундским совместно управлял Францией.

Целостность страны оказалась под страшной угрозой распада. Франция сузилась до англо-бургундского кондоминиума. И дело было не в быстрой пятилетней кампании Генриха V, его успеху поспособствовали дезинтеграционные силы, растаскивавшие Францию на протяжении ста лет, а также подъем Бургундского герцогства и безумие короля. Но на этой стадии, какими бы осторожными ни были методы Генриха V, успех могло принести не завоевание. Если в 1360 году чувство патриотизма французов было достаточно сильным, чтобы не допустить утраты суверенитета, то спустя пятьдесят лет оно стало гораздо сильнее, и подписантам договора в Труа это было известно. Они издали распоряжение, запрещавшее кому-либо выражать несогласие с договором, и приравнивали такое несогласие к государственной измене.

Страна разделилась на оккупированную и свободную Францию. Несчастный дофин, собравшись с духом, отказался принять договор и удалился вместе со своим советом в Бурже, где сердцебиение короны было едва слышно. После королевского въезда в Париж Генрих V вернулся домой, оставив во Франции в качестве регента своего брата герцога Бедфорда. Дела людей вершит история, или «бог из машины». Не прошло и двух лет, как Карл VI и Генрих V один за другим скончались, первым был Генрих, так и не надевший французскую корону. Право на нее перешло к его девятимесячному сыну, а вместе с ним — через его мать Екатерину — к династии Валуа. Дофина, впоследствии Карла VII, право на наследство лишили.

Война и чума опустошили землю. В Пикардии захватчики оставили за собой выжженные деревни, поля не обрабатывались, дороги заросли сорняками и ежевикой, люди покинули земли, и теперь там не слышно было даже пения птиц. В окрестностях Аббевиля оголодавшая крестьянка засолила тела двоих своих детей, которых сама же и убила. Разорение принимало все больший размах, поскольку англичане старались завоевать как можно больше французских земель. Этому способствовали их альянс с герцогом Бургундским и истощение измученной страны. Ни один вооруженный отряд, писал секретарь герцога Орлеанского, не смог завоевать во время войны замок де Куси, но из-за «внутреннего предательства» на какое-то время он попал к врагу, и окна прекрасной церкви были, «по большей части, ободраны руками богохульников».