Муссон - Уилбур Смит

Они сидели за бруствером в жарком неподвижном воздухе прохода, сберегая силы.

— Я поменял бы свое место в раю на хорошую трубку кейфа.

Мисха улыбнулся, обматывая грязной промокшей от пота тряпкой сабельную рану на предплечье. Опьяняющий дым упомянутой травы делал курильщика бесстрашным и нечувствительным к боли.

— Я сам приготовлю для вас трубки и своими руками подам каждому, когда мы будем сидеть в залах Маската, — пообещал Дориан и умолк, услышав, как кто-то зовет его по имени.

— Аль-Салил, брат мой! — Голос эхом отдавался в скалах. — Сердце мое радуется нашей новой встрече.

Голос высокий, почти женский. И хоть тембр голоса изменился, Дориан сразу его узнал.

— Как твоя нога, Заян аль-Дин? — крикнул он в ответ. — Иди сюда, я сломаю вторую, чтобы выправить твою хромоту.

За поворотом невидимый Заян засмеялся.

— Мы придем, брат мой, поверь, придем, а тогда смеяться буду я — мои турецкие союзники задерут твое одеяние и перегнут тебя через седло верблюда.

— Думаю, ты бы наслаждалась этим больше меня, Заяна.

Дориан использовал в речи женский род имени, как будто говорил с женщиной, и Заян на время замолчал.

— Послушай, аль-Салил, — закричал он снова. — Здесь твой брат по крови Хасан. Ты бросил его, когда убегал, как трусливый шакал. Он еще жив.

Дориан почувствовал, что леденеет от ужаса.

— Он храбрый человек, Заян аль-Дин, — крикнул он в ответ. — Пусть умрет достойно.

Хасан был его другом с первых дней пребывания Дориана у соаров. У него две молодые жены и четверо маленьких сыновей, старшему всего пять лет.

Страшный крик огласил проход, крик смертной боли и гнева, перешедший в стон.

— Вот тебе дар от твоего друга.

Что-то маленькое, мягкое, окровавленное вылетело из-за угла ущелья, прокатилось по песку и остановилось перед бруствером.

— Тебе понадобится лишняя пара яиц, аль-Салил, брат мой, — крикнул Заян. — Вот они. Хасану там, куда он отправляется, они ни к чему.

Воины племени соар рычали и сыпали проклятиями, а Дориану слезы жгли глаза. Хриплым голосом он крикнул в ответ:

— Клянусь именем Господа, когда-нибудь я сделаю с тобой то же самое.

— О брат мой, — отозвался Заян, — если этот пес соар так тебе дорог, я верну его тебе. Но сначала взгляну на его печень.

Снова послышался страшный крик, и из-за угла показался Хасан. Шатаясь, он направился к брустверу. Он был обнажен, и между ног виднелась темная кровавая дыра. Ему вспороли живот, и вывалившиеся внутренности цеплялись за ноги, скользкие, ало-лиловые. Хасан наклонился к Дориану и издал звериный стон: его рот был пустой кровавой пещерой. Заян аль-Дин отрезал ему язык.

Не дойдя до бруствера, он упал и лежал на песке, слабо дергаясь. Дориан с мушкетом в руке перепрыгнул через укрепление. Он приставил ствол к затылку Хасана и выстрелил.

Череп Хасана лопнул, как спелый арбуз. При звуке выстрела турки выскочили из-за поворота, набегая, как волна прибоя.

Дориан прыгнул через стену обратно.

— Огонь! — крикнул он своим людям, и залп мушкетных пуль, как горсть камней, ударил по переднему ряду атакующих.

Несколько оставшихся до темноты часов бой шел с переменным успехом. Постепенно проход заполнили тела мертвых врагов, лежавшие грудой, почти такой же высокой, как скальная стена, а все ущелье заполнил густой пороховой дым, так что дышать стало трудно и все тяжело пыхтели, стреляя и перезаряжая мушкеты. Дым смешивался с металлическим запахом крови и газами из разорванных внутренностей, на жаре соленый пот заливал лица и ел глаза.

Используя убитых как штурмовую лестницу, турки трижды поднимались на бруствер, и трижды Дориан и воины-соары отбрасывали их. Когда стемнело, лишь семеро арабов, все раненые, еще держались на ногах. В промежутках между атаками они оттаскивали своих погибших и раненых в глубину прохода, к верблюдам. Ухаживать за ранеными было некому, и Дориан поставил рядом с теми, кто еще мог пить, мехи с водой.

Якубу по прозвищу Кошка удар боевого топора разрубил правое плечо, и Дориан не мог остановить кровотечение.

— Мне пора покинуть тебя, аль-Салил, — прошептал Якуб и с трудом встал на колени. — Подержи для меня саблю.

Дориан не мог отказать ему в этой последней просьбе, не мог оставить туркам друга, с которым сражался плечом к плечу в десятке битв. Внутренне леденея, он прочно установил саблю рукоятью в песок и поместил ее острие чуть ниже грудины — с таким расчетом, чтобы оно пробило сердце.

— Да благословят тебя Аллах и пророк, друг мой, — поблагодарил Якуб и упал вперед. Лезвие вошло в тело на всю длину и, окровавленное, вышло между лопатками. Дориан встал и побежал к стене, чтобы отразить очередной натиск турок, с воем бегущих по проходу. Им удалось отбить и эту атаку, но погибли еще двое воинов соаров.

«Я надеялся задержать их дольше, — думал Дориан, тяжело привалившись к окровавленной стене. — Дать отцу больше времени, чтобы поднять племя авамир, но нас осталось совсем мало, и конец близок».

В проходе совсем стемнело. Скоро турки смогут незаметно пробираться вдоль стен.

— Бин-Шибам, — хрипло сказал Дориан: в горле у него пересохло от жажды и непрерывных криков, — принеси от верблюдов последние мехи с водой и вязанки хвороста. Мы напьемся и осветим ночь своим последним огнем.

Прыгающее пламя озарило проход красноватым мерцающим светом, и время от времени кто-нибудь из соаров бросал за стены пылающую ветку, чтобы рассеять тени, в которых могли скрываться турки.

Наступила передышка. Слышны были разговоры турок за поворотом стены, страшно стонали раненые и умирающие, но нового нападения не было. Воины сиротливой кучкой сидели у стены, допивали воду и помогали друг другу перевязать раны, которых не избежал никто, и хотя Дориан весь день провел в гуще схватки, его раны были самыми легкими — глубокий порез на левой руке и сабельная рана на левом плече.

— У меня остается правая рука, чтобы рубить саблей, — говорил Дориан человеку, который сооружал из обрывка верблюжьей упряжи перевязь для руки. — Думаю, мы сделали здесь все, что могли. Если кто-то хочет уехать, берите верблюда и езжайте с моим благословением и благодарностью.

— Это хорошее место для смерти, — сказал кто-то рядом с ним.

— Гурии в раю опечалятся, если мы не ответим на их призыв, — отказался от предложения Дориана другой.

Все в тревоге взглянули наверх: оттуда, отскакивая от скал и выбивая крошечные искры, скатился булыжник.

— Они поднялись на скалы над нашими головами. — Дориан вскочил. — Погасите костер.

Пламя освещает их и показывает тем, кто наверху, их позицию. Но предупреждение запоздало.

Неожиданно воздух заполнился грохотом, словно рядом возник могучий водопад, и на них обрушилась лавина камней. Некоторые камни были величиной с пороховую бочку, другие с человеческую голову, но в проходе не было укрытия от этого смертоносного дождя.