Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании - Ладислас Фараго

Немецкие операторы быстро научились извлекать ценную информацию даже из самых кратких и внешне безобидных разговоров. Список английских и американских государственных деятелей и высокопоставленных чиновников, из разговоров которых немцы черпали свои сведения, напоминает страницы справочника «Who is Who» в руководстве союзников: Гарри Гопкинс, Энтони Иден, Гарриман, Андерсен (одно время фактический заместитель Черчилля), руководитель группы личных секретарей Черчилля Мартин, английский посланник в Вашингтоне Кэмпбелл, генеральный директор английского министерства экономической войны Лейт-Росс, а также многие ответственные работники министерства финансов, военного министерства, министерства военного транспорта, снабжения и других ключевых ведомств Великобритании и США.

Абсолютно уверенный в надежности радиотелефонной связи, Черчилль с установленного в бомбоубежище Уайтхолла телефонного аппарата в любое время дня и ночи звонил Рузвельту и другим лицам в Вашингтоне и Нью-Йорке. Именно он 29 июля первым позвонил Рузвельту, чтобы обсудить важнейшие последние события в Италии. Английская разведка располагала хорошей агентурой в Риме, однако подготовка переворота проводилась, очевидно, в такой тайне, что англичане, судя по утверждениям Черчилля, ничего не знали заранее. «Мы не имели достоверной информации о борьбе в правящих кругах Италии», – отмечал он в своих мемуарах.

Известие о падении Муссолини английский премьер-министр получил около полуночи 26 июля и сразу же отправил Рузвельту телеграмму, в которой, в частности, говорилось:

«Теперешний этап можно рассматривать только как переходный, однако, как бы там ни было, Гитлер без Муссолини будет чувствовать себя очень одиноко».

Рузвельт в своей телеграмме Черчиллю был более осторожным:

«Я думаю, что наши условия должны сводиться к требованию безоговорочной капитуляции, подкрепленному гарантией хорошего обращения с населением Италии… Наши полевые командиры ни в коем случае не должны договариваться о каких-либо принципиальных условиях без вашего или моего согласия».

Во время телефонного разговора 29 июля оба государственных деятеля были в прекрасном настроении и, забыв о всякой осторожности, весело болтали о последствиях событий на Апеннинах и об условиях перемирия[221], хотя в то время Италия еще не предприняла никаких официальных шагов, чтобы договориться хотя бы о прекращении огня. Правда, в Танжере, Лиссабоне, Барселоне и Берне итальянцы уже заводили речь о заключении мира, но эти попытки были неофициальными и носили общий характер. Тем не менее, воодушевленные обнадеживающим развитием событий, президент и премьер-министр разговаривали о перемирии с Италией как о деле уже решенном.

Об этой злосчастной беседе и доложил Йодль Гитлеру 29 июля в 11.00 утра. И сразу же царившая в ставке нерешительность сменилась лихорадочной деятельностью. Гитлер, наконец, получил то, чего не могла раздобыть для него целая армия шпионов, и немедленно принялся действовать. Еще до конца дня фюрер отдал приказ об оккупации Италии. Немецкие войска перешли через альпийские перевалы, и вскоре 20 германских дивизий растеклись по всей стране, от Калабрии до ее границ в Альпах.

Позже в своих мемуарах Черчилль писал, что решение Гитлера оккупировать Италию было одной из его роковых ошибок:

«В концентрации немецких войск в Италии и на Балканах не было необходимости. Тот факт, что ему [Гитлеру] пришлось сделать это, означал потерю последнего шанса».

Возможно, утверждение о том, что оккупация Германией Италии была гибельным шагом, что она дала союзникам возможность через год провести широкомасштабную операцию в Нормандии, и в самом деле верно. Однако война на территории Италии продолжалась; каждый шаг союзников давался там ценой ожесточенных боев за каждую пядь земли.

Италия воевала еще почти два года и капитулировала только 15 апреля 1945 г.[222]

Выводом из этой главы может послужить известный девиз американской телефонной компании «Белл системе»: если хотите сохранить государственную тайну, не доверяйте ее телефону.

Рано утром 15 января 1944 года майор Герман Зандель получил в радиоцентре абвера на Зофиентеррасе в Гамбурге неподписанную телеграмму, состоявшую всего из десяти слов:

«Hoerte, dass Eisenhower am 16. Januar in England eintreffen wird».

(Говорят, Эйзенхауэр прибывает в Англию 26 января.)

Несмотря на то что шел пятый год войны, телеграмма поступила непосредственно из Великобритании. Ее отправителем был молодой датский чертежник Ханс Хансен, лучший агент Занделя А-3725, отправленный в Англию для долговременного оседания. Данное донесение молодого датчанина было 935-м по счету с того летнего дня 1940 года, когда он впервые приземлился на парашюте в окрестностях города Солсбери.

Робкое зимнее солнце медленно поднималось над унылым днем, легкий ветерок с Северного моря освежал воздух, перенасыщенный строительной пылью, напоминанием об операции «Гоморра», крупнейшем за все время войны воздушном рейде союзников. Наиболее сильно главный город Ганзейского союза пострадал в июле 1943 года, когда в течение пяти дней и ночей на него было сброшено около 6889 тонн зажигательных бомб, что превратило в руины как сам город, так и расположенные в нем 80 военных объектов. Несмотря на то что здание абвера на Зофиентеррасе также тяжело пострадало, работа там продолжалась.

Майору Занделю, пришедшему в абвер из резерва, было далеко за сорок. Последнее донесение повергло лучшего эксперта военной разведки по вопросам политики англосаксов, прожившего несколько лет в Америке, в состояние мрачной задумчивости. Знакомый по долгу службы со всеми секретами, которые доктор Геббельс пытался скрыть от немецкого народа, майор мог объективно оценивать ход войны.

Днем раньше началось крупное январское наступление Красной армии против группы армий «Север» под командованием фельдмаршала Георга фон Кюхлера на фронте протяженностью от Ленинграда до Новгорода.