Земля обетованная - Барак Обама

мы должны были отучить экономику США от ископаемого топлива, и мы не могли этого сделать без эффективных альтернатив.

Не забывайте, что в 2009 году электромобили были еще новинкой. Производители солнечных панелей обслуживали только нишу рынка. А солнечная и ветровая энергия составляла лишь небольшую часть общего объема производства электроэнергии в Америке — и потому, что она все еще стоила дороже, чем энергия от угольных и газовых генераторов, и потому, что существовали законные вопросы о ее надежности, когда солнце не светило или ветер не дул. Эксперты были уверены, что затраты будут продолжать снижаться по мере ввода в строй все большего количества экологически чистых электростанций, и что разработка более эффективных технологий хранения энергии на аккумуляторах может решить проблему надежности. Но строительство новых электростанций требовало больших денег, как и исследования и разработки в области энергетики, а ни частные инвесторы, ни крупные коммунальные компании не проявляли особого аппетита к тому, чтобы делать рискованные ставки. И уж точно не сейчас, когда даже самые успешные компании, работающие в сфере экологически чистой энергетики, пытаются сохранить свои двери открытыми.

На самом деле, практически все компании, работающие с возобновляемыми источниками энергии, от производителей современных автомобилей до производителей биотоплива, столкнулись с одной и той же дилеммой: независимо от того, насколько хороша их технология, они все равно должны работать в экономике, которая более века была построена почти полностью на нефти, газе и угле. Этот структурный недостаток не был простым результатом действия сил свободного рынка. Федеральное правительство, правительства штатов и местные власти вложили триллионы долларов — будь то в виде прямых субсидий и налоговых льгот или в виде строительства инфраструктуры, такой как трубопроводы, автострады и портовые терминалы, — чтобы помочь поддержать стабильное предложение и постоянный спрос на дешевое ископаемое топливо. Американские нефтяные компании были одними из самых прибыльных корпораций в мире, но при этом ежегодно получали миллионы в виде федеральных налоговых льгот. Чтобы получить честный шанс на конкуренцию, сектор чистой энергии нуждался в серьезном толчке.

Мы надеялись, что Закон о восстановлении сможет это обеспечить.

Из примерно 800 миллиардов долларов, выделенных на стимулирование экономики, мы направили более 90 миллиардов долларов на инициативы в области чистой энергии по всей стране. В течение года завод Maytag в Айове, который я посетил во время предвыборной кампании и который был закрыт из-за рецессии, снова зажужжал, а рабочие стали производить самые современные ветряные турбины. Мы профинансировали строительство одной из крупнейших в мире ветряных электростанций. Мы финансировали разработку новых аккумуляторных систем и подготовили рынок для электрических и гибридных грузовиков, автобусов и легковых автомобилей. Мы финансировали программы по повышению энергоэффективности зданий и предприятий, а также сотрудничали с Казначейством, чтобы временно преобразовать существующий федеральный налоговый кредит на чистую энергию в программу прямых выплат. В Министерстве энергетики мы использовали деньги, выделенные по Закону о восстановлении, для запуска Агентства перспективных исследовательских проектов — Энергия (ARPA-E), исследовательской программы с высоким риском и высокой отдачей, созданной по образцу DARPA, знаменитой программы Министерства обороны, запущенной после Спутника, которая помогла разработать не только передовые системы вооружения, такие как технология стелс, но и ранние итерации Интернета, автоматической голосовой активации и GPS.

Это было захватывающее зрелище, хотя наше стремление к судьбоносным энергетическим прорывам почти гарантировало, что некоторые инвестиции в рамках Закона о восстановлении не оправдаются. Наиболее заметный провал был связан с решением расширить программу кредитования Министерства энергетики, начатую при администрации Буша, которая предоставляла долгосрочный оборотный капитал перспективным компаниям, работающим в сфере чистой энергии. В целом, программа гарантирования займов Министерства энергетики имела впечатляющий послужной список, помогая инновационным компаниям, таким как автопроизводитель Tesla, вывести свой бизнес на новый уровень. Процент невозврата кредитов составил всего 3 процента, и предполагалось, что успехи фонда с лихвой компенсируют горстку неудач.

К сожалению, один из самых крупных дефолтов произошел при мне: кредит в размере 535 миллионов долларов США компании по производству солнечных батарей под названием Solyndra. Компания запатентовала технологию, которая тогда считалась революционной, но, конечно, инвестиции были сопряжены с риском. Когда китайцы наводнили рынки дешевыми солнечными батареями с высоким уровнем субсидирования, компания Solyndra начала испытывать трудности и в 2011 году разорилась. Учитывая размер дефолта — не говоря уже о том, что моя команда организовала мое посещение калифорнийского предприятия компании как раз в тот момент, когда начали раздаваться первые финансовые сигналы — Solyndra стала PR-кошмаром. Пресса неделями освещала эту историю. Республиканцы ликовали.

Я попытался принять это как должное. Я напомнил себе, что это неотъемлемая часть президентства, что ничто и никогда не работает точно по плану. Даже успешные инициативы — хорошо выполненные и с самыми чистыми намерениями — обычно таят в себе какие-то скрытые недостатки или непредвиденные последствия. Доводить дело до конца означало подвергать себя критике, а альтернатива — играть безопасно, избегать споров, следовать за опросами — была не только рецептом посредственности, но и предательством надежд тех граждан, которые поставили тебя на пост.

Тем не менее, по прошествии времени я не мог удержаться от того, чтобы не поворчать (иногда я действительно представлял себя с паром, выходящим из ушей, как в мультфильме) о том, как неудача Solyndra затмила замечательный успех Акта восстановления в активизации сектора возобновляемой энергетики. Даже в первый год действия нашего "лунного удара по чистой энергии" экономика начала оживляться, создавались рабочие места, начался всплеск производства солнечной и ветровой энергии, а также скачок в энергоэффективности, и был мобилизован арсенал новых технологий для борьбы с изменением климата. Я выступал с речами по всей стране, объясняя значение всего этого. "Это работает!" хотелось кричать мне. Но экологические активисты и компании по производству экологически чистой энергии, казалось, никого не волновали. Приятно было знать, как заверил нас один руководитель, что без Закона о восстановлении "вся солнечная и ветряная промышленность в США, вероятно, была бы уничтожена". Это не помешало мне задуматься о том, как долго мы сможем продолжать отстаивать политику, которая приносит долгосрочные дивиденды, но при этом каким-то образом приводит к тому, что нас бьют по голове.

-

Наши инвестиции в чистую энергию были лишь первым шагом в достижении наших целей по выбросам парниковых газов. Мы также должны были изменить повседневные энергетические привычки американцев, будь то переосмысление компаниями способов обогрева и охлаждения зданий или принятие семьями решения о переходе на экологически чистые технологии при покупке следующего автомобиля. Мы надеялись добиться некоторых из этих изменений с помощью законопроекта об изменении климата, призванного склонить