Серебряные фонтаны - Биверли Хьюздон

Я положила руку ему на локоть:

– Не огорчайтесь, мистер Бистон. Он не хотел нагрубить – просто он заикается. Когда он разговаривает в обычной обстановке, это почти незаметно, но он не может выступать публично, с речью.

Памятник воинам был поставлен в конце февраля. В начале месяца мы с Лео ходили на собрание в школу, чтобы сделать назначения для освящения и торжественного открытия. Мистер Арнотт сказал:

– Его светлость был так любезен, что дал нам список джентльменов, чтобы мы могли попросить кого-нибудь из них провести церемонию, – он зачитал имена генералов и глав правительства, приведших нашу армию к победе. Закончив чтение, он спросил: – Ну, какие будут предложения?

Встал мистер Хэйл, громко откашлялся и заявил:

– Мы хотим, чтобы это сделал его светлость. Раздался одобрительный хор «вторых голосов», а мистер Арнотт спросил:

– Есть другие предложения? – ответом было глубокое молчание. – Хорошо, принято единогласно. Его светлость откроет наш памятник.

Лео взглянул на меня с отчаянным выражением лица.

– Мистер Арнотт, для этого обычно приглашаются генералы и тому подобные лица, – сказала я.

Отец Элен обернулся к Лео:

– Ваша светлость, мы не хотим генерала, мы хотим вас. Вы тоже были на войне, как и они. Вы сражались бок о бок с нашими сыновьями и потеряли собственного сына. Поэтому мы хотим, чтобы это сделали вы.

Головы вокруг стола согласно закивали. Наступило длительное молчание, и наконец Лео кивнул в знак согласия.

Я сказала ему по пути домой:

– Лео, не нужно никаких речей. Ты просто разрежь шнур и предоставь мистеру Бистону читать молитвы. Тебе незачем говорить речь.

– Нет, Эми, я скажу ее, – ответил он. – Если они имели мужество погибнуть за родину, я тоже должен найти мужество почтить их, как они этого заслуживают.

Лео мучился долгие часы с этой речью, но я знала, что ему нетрудно подбирать слова – он лишь страшился говорить их.

Церемония состоялась утром. Аннабел приехала накануне, теперь она сидела за завтраком вместе с нами, спокойная и уравновешенная. Флора сегодня тоже была с нами внизу. Она гордо держала голову, потому что знала, что среди имен длинного списка погибших был и ее отец.

Лео вышел из-за стола и прошел в библиотеку, чтобы в последний раз повторить речь. В десять часов утра я спустилась за ним:

– Нам пора, Лео, – я ободряюще пожала ему руку и улыбнулась. Его пальцы пожали мои, но ответная улыбка на его лице не появилась.

Мы спустились по парадной лестнице. Снаружи ожидала пролетка, где с вожжами в руках сидел Джим, а рядом с ним – миссис Картер. Элен присоединилась к ним. Как только она уселась, Лео посадил Джеки ей на колени. Мистер Уоллис помог взобраться мистеру Тимсу, Джим щелкнул кнутом, и они уехали. Мистер Уоллис запер дом, потому что остальные слуги уже были снаружи вместе с нами, одетые в лучшую одежду. Садовники вышли из своего домика, сияя начищенными ботинками и медалями, и все мы направились в село, туда, где стоял завернутый в покрывало бронзовый памятник.

Там уже собралось все село. Все были в лучших воскресных одеждах, молодые люди надели заслуженные на войне медали, также, как и Лео, – свои. Перед ним расступились, он взобрался на помост перед памятником. За ним последовали мистер Бистон, мистер Арнотт и мистер Селби, за ними – церковные служащие. Затем туда поднялась Аннабел и села на приготовленный стул. Мне тоже полагалось подняться на помост, но я отказалась. Мне хотелось, чтобы Лео мог меня видеть, кроме того, со мной были дети, поэтому я с Флорой отошла в сторону.

Лицо Лео было похоже на лицо статуи – мужественное и сильное. Но я знала, что сердце в его груди трепещет от страха. Я смотрела, как другие мужчины отступили, оставив Лео одного впереди на помосте, и увидела, что его глаза ищут меня, ищут моей поддержки. Когда они остановились на моем взволнованном лице, я улыбнулась ему, а его взгляд на секунду задержался на мне. Затем, подняв голову так, чтобы можно было видеть всех собравшихся жителей Истона, Лео открыл свой перекошенный рот и заговорил.

Слезы подступили к моим глазам. В голосе Лео, как обычно, слышалось заикание, но в нем звучало и мужество. Это мужество придавало ему сил говорить громко и отчетливо, в честь погибших.

– Сегодня мы вспоминаем павших, как вспоминали их каждый день.. Нам не нужен бронзовый памятник, чтобы помнить их, потому что мы никогда их не забудем. Но они заслужили памятник, чтобы наши дети, внуки и последующие поколения могли прочесть их имена – и вспомнить. И незнакомец, путник, проезжающий через наше село, пусть тоже увидит этот памятник и узнает, как эти мужчины, наши истонские мужчины, ответили на призыв родины. Они оставили свои дома, семьи, фермы, поля, они пошли выполнять свой долг и заплатили за это жизнью.

Выступив вперед, Лео разрезал шнур, и черное покрывало упало, открыв фигуру бронзового солдата. Солдат стоял прямо и гордо под лучами солнца, с вещмешком за спиной и винтовкой в руке. Он смотрел поверх села на леса и поля, за которые сражался и которые никогда не увидит снова.

На пьедестале были бронзовые панели с именами павших. Сильным звучным голосом Лео начал читать почетный список:

– Джордж Леонард Чандлер, Эдвард Дэвис, Джон Дэвис, Херберт Доусон, Джозеф Альберт Демпстер, Фрэнсис Питер Жан Фицворрен-Донне, виконт Квинхэм, Джордж Хэйл...

Дойдя до конца этого длинного, печального списка, Лео выждал мгновение и прочитал надпись под именами: «Они отдали свои жизни, чтобы мы жили в мире».

Затем, шагнув вперед, Лео протянул руку и указал на бронзового солдата.

– Эта статуя олицетворяет тех, кого мы потеряли, – сказал он. – Смотрите на нее и вспоминайте их. Вспомните своих сыновей, как я, вспоминаю своего. Вспомните мужей. Вспомните братьев. Вспомните внуков, – его голос упал, он взглянул на стоящих перед нами детей, на Флору. – Вспомните отцов. – Затем Лео вскинул голову, словно отдавая приказ. – Вспомните – и гордитесь, – его голос разнесся вокруг, твердый и мощный:

Нет горше этой утраты,

Но не нужно вздыхать и плакать,

Мы знаем, что с ними – слава,

А слава не умирает.

Наступило молчание, прерываемое только тихими всхлипываниями женщин. Затем Лео отступил назад, его место занял пастор: «Давайте помолимся...»

После обеда мы прогуливались по парку вдвоем. Аннабел взяла Флору покататься на своей новой машине, а Роза и Джеки остались в детской с Элен. Наш будущий ребенок укромно лежал у меня под сердцем.

– Мне следовало бы лучше понимать Фрэнсиса, – печально сказал Лео. – Я очень жалею о своем гневе и раздражении, когда он в последний раз приезжал сюда...

– Лео, ты же виделся с ним во Франции, – напомнила я. – Значит, ты расстался с ним не во гневе.

– Но мне хотелось бы... ох, как бы хотелось... чтобы, я успел вовремя, когда он умирал.