Тай-пэн - Джеймс Клавелл

– Что ж, мистер Кросс, вы проделали впечатляющий вояж. Кому известно, сколько времени он у вас занял?

– Только вам, сэр.

– Тогда держите это при себе.

Струан написал что-то на листе бумаги.

– Вы передадите это моему старшему клерку. Кросс прочел записку.

– Вы выдаете мне все пять тысяч гиней сразу?

– Я выдаю их на имя Роджера Блора. Думаю, вам следует сохранить его – во всяком случае, на какое-то время.

– Очень хорошо, сэр. Отныне я Роджер Блор. – Он поднялся. – Я вам пока больше не нужен, мистер Струан?

– Вы хотите получить работу, мистер Блор?

– Боюсь, что есть... видите ли, мистер Струан, я уже переменял их с десяток, но ни разу у меня не выходило ничего путного. Отец перепробовал все, что можно, и... ну... я обречен – возможно, это предопределено свыше – оставаться тем, что я есть. Мне очень жаль, но вы бы лишь попусту растратили благие намерения.

– Я готов поставить пять тысяч гиней на то, что вы примете работу, которую я вам предложу.

Юноша знал, что выиграет это пари. Не существовало такой работы – что бы ни предложил ему Тай-Пэн – на которую он бы согласился.

Но не спеши, одернул он себя. Перед тобой не тот человек, с кем можно шутить в таких вещах, и пари с ним дело не пустяшное. Эти дьявольски спокойные глаза ничего не выражают. Не хотел бы я увидеть их напротив себя за покерным столом. Или играя в баккара. Будь осторожен, Ричард Кросс Роджер Блор. Этот человек получает со своих должников все до последнего цента.

– Ну, мистер Блор? Где ваша смелость? Или на поверку вы вовсе не такой игрок, каким притворяетесь?

– В этих пяти тысячах гиней вся моя жизнь, сэр. Последняя ставка, которая у меня есть.

– Ну, так поставьте свою жизнь, клянусь Богом!

– Вы не рискуете своей, сэр. Поэтому заклад неравноценен. Для вас такая сумма – капля в море. Давайте уравняем ставки. Дайте мне сто к одному.

Струана восхитила беззастенчивость молодого человека.

– Прекрасно. Ваши условия приняты, мистер Блор. Как перед Богом. – Он протянул руку, и Блор внутренне содрогнулся, потому что рассчитывал, что, запросив такую ставку, он сразу же положит конец этому спору. Не соглашайся, глупец, твердил он себе. Пятьсот тысяч гиней!

Он пожал протянутую руку.

– Секретарь Жокей-клуба Гонконга, – сказал Струан.

– Что?!

– Мы только что основали жокей-клуб. Вы – его секретарь. Ваша работа – найти лошадей. Разметить скаковой круг. Заложить здание клуба. Основать самую богатую, самую лучшую конюшню скаковых лошадей в Азии. Такую же, как Эйнтри или любая другая в мире. Кто выиграл, парень?

Блору отчаянно захотелось облегчиться. Ради всех святых, сосредоточься, кричал он себе.

– Скаковой круг?

– Ну да. Вы его заложите, будете им заведовать: лошадьми, тотализатором, стойками, призами, ставками – одним словом, всем. Начиная с сегодняшнего дня.

– Но, Господи Иисусе, где вы собираетесь брать лошадей?

– А где вы станете брать лошадей?

– Австралия, клянусь Богом, – вырвалось у Блора, – я слышал, у них там лошадей полным-полно! – Он порывисто сунул Струану банковский чек и испустил ликующий вопль: – Мистер Струан, вы не пожалеете об этом. – Он повернулся и ринулся к двери.

– Куда вы направляетесь? – осведомился Струан.

– В Австралию, конечно.

– Почему бы вам сначала не повидать нашего генерала?

– А?

– Я, кажется, припоминаю, что у них есть какая-то кавалерия. Попросите несколько лошадей взаймы. Я думаю, вы смогли бы устроить первые заезды уже в следующую субботу.

– Думаете, смог бы?

– Вполне. Суббота – подходящий день для скачек. И Индия ближе, чем Австралия. Я отправлю вас туда с первым же кораблем.

– Отправите?

Струан улыбнулся.

– Да. – Он протянул ему назад подписанный чек. – Пять сотен – это ваша премия за первый год сверх вашего годичного жалованья в пятьсот гиней, мистер Блор. Остальное пойдет на учреждение призов для первых четырех или пяти скачек. Я бы предложил восемь заездов по пять лошадей каждую вторую субботу.

– Благослови вас Бог, мистер Струан.

Струан остался один. Он чиркнул спичкой и стал смотреть, как пламя пожирает письмо сэра Чарльза. Раздавив обуглившиеся листы в пепельнице, он спустился вниз. Мэй-мэй все еще лежала в постели, но была заново расчесана и выглядела прелестно.

– Хейа, Тай-Пэн, – приветствовала она его, сопроводив слова легким поцелуем, после чего продолжала обмахиваться веером. – Я благословенно рада опять тебя видеть. Я хочу, чтобы ты купил мне небольшой кусок земли, потому что я решила заняться бизнисом.

– Каким именно бизнесом? – спросил он, несколько задетый таким небрежным приемом, но вместе с тем довольный, что она приняла его внезапный отъезд и возвращение без всяких вопросов и без истерики.

– Увидишь, не беспокойся. Но мне нужно немного тэйлов, чтобы начать. Я плачу десять процентов интереса, что оч-чень первоклассно. Сто тэйлов. Ты будешь моим «спящим» компаньоном.

Он протянул руку и положил ладонь ей на грудь.

– Кстати, раз уж речь зашла о «спящем» компаньоне, у меня есть...

Она отстранила его руку.

– Сначала бизнис, потом спящение. Ты купишь мне землю и дашь мне взаймы тэйлы?

– Сначала спящение, потом бизнес!

– Ай-йа, в такой жаркоте? – спросила она со смешком. – Очень хорошо. Это уж-жасно плохо изнурять себя в такой жаркоте – у тебя рубашка уже прилипла к спине. Однако пошли, ладно. – Она послушно направилась к двери в спальню, но он удержал ее.

– Я просто дразнил тебя. Как ты себя чувствуешь? Малыш сильно тебя беспокоит?

– Нет, конечно. Я очень заботливая мать и я ем только очень особенную пищу, чтобы сын рос во мне здоровым и сильным. И я думаю только воинственные мысли, чтобы он был храбрым, как Тай-Пэн.

– Сколько тэйлов тебе нужно?

– Сто. Я же уже говорила. Разве у тебя ушев нет? Ты сегодня уж-жасно странный, Тай-Пэн. Да. Определенно очень странный. Ты случайно не больной, нет? Получил плохие известия? Или просто устал?

– Просто устал. Сто тэйлов, конечно. А что все-таки за «бизнис»?

Она возбужденно хлопнула в ладоши и села за стол.

– О, увидишь. Я много думала с тех пор, как ты уехал. Что я для тебя делаю? Даю любовь и направляю тебя – и то, и другое, конечно, уж-жасно хорошо, но этого недостаточно. Поэтому теперь я буду делать и тэйлы тоже для тебя, и для моей старости. – Она опять рассмеялась, и ее смех согрел ему душу. – Но только на варварах. Я сделаю целые состояния... о, ты будешь думать, что я очень мудреная.