Противостояние. Армагеддон - Стивен Кинг

— Нет. В моей постели спит мальчик по имени Лео Роквей.

— Что ты хочешь…

— Послушай, — сказала она. — Послушай меня, неужели ты неможешь меня выслушать? Пока у меня был Джо, со мной было все в порядке. Ямогла… быть настолько сильной, насколько это было необходимо. Но я ему большене нужна. А мне нужно, чтобы я была кому-то нужна.

— Но ты нужна ему!

— Конечно, нужна, — сказала Надин, и Ларри вновьпочувствовал испуг. Она говорила уже не о Лео. — Я нужна ему. Именно этого-то яи боюсь. Именно поэтому я и пришла к тебе. — Она встала напротив него ипосмотрела ему в глаза, гордо вздернув подбородок. Он мог ощущать чистый запахее тела, и в нем проснулось желание. Но часть его устремилась обратно к Люси.Это была та самая часть, которая понадобится ему, если он хочет жить здесь, вБоулдере. Если он не прислушается к ней и уйдет с Надин, вполне возможно, чтоуже этой ночью они вдвоем покинут Боулдер. С ним будет все кончено. СтарыйЛарри будет торжествовать.

— Я должен идти домой, — сказал он. — Прости меня. Тебепридется справиться с этим самой, Надин.

«СПРАВИТЬСЯ С ЭТИМ САМОЙ» — разве это не те слова, которыеон, в той или иной форме, произносил людям всю свою жизнь? Почему именно онислетели у него с языка, когда он знал, что прав, и заставили его усомниться всамом себе?

— Давай займемся любовью, — сказала она и обвила руками егошею. Она прижалась к нему всем телом, и по его мягкости, теплоте ипружинистости он понял, что оказался прав: под платьем действительно ничего небыло. Голая задница под платьем, подумал он, и мысль эта привела его в сильноевозбуждение.

— Все в порядке, я чувствую тебя, — сказала она и сталатереться о него — влево, вправо, вверх, вниз, сводя его с ума восхитительнымощущением трения. — Займемся любовью, и все это кончится. Я буду в безопасности.В безопасности. В безопасности.

Позже он никак не мог понять, как ему удалось сделать это,когда он тремя быстрыми движениями и одним толчком мог оказаться внутри еетеплоты. Но он оторвал ее руки и оттолкнул ее с такой силой, что онаспоткнулась и чуть не упала. С губ ее сорвался тихий стон.

— Ларри, если б ты только знал…

— Но я не знаю. Так почему бы тебе не рассказать мне все,вместо того чтобы… пытаться меня изнасиловать?

— Изнасиловать! — повторила она, пронзительно рассмеявшись.— О, как это забавно! Что ты говоришь! Я! Изнасиловать тебя! О, Ларри!

— Как это ни назови, но ты могла получить то, что хотела, напрошлой неделе, или на позапрошлой. На позапрошлой неделе я сам просил тебя обэтом. Я хотел тебя.

— Это было слишком рано, — прошептала она.

— А теперь слишком поздно, — сказал он, ненавидя свой грубыйтон, но не в силах смягчить его. Он еще трясся с головы до ног от желания.

— Что ты собираешься делать?

— Все в порядке. До свидания, Ларри.

Она повернулась к нему спиной. В этот миг она была не толькоНадин, навсегда отвернувшейся от него. Она была специалистом по оральнойгигиене. Она была Ивонной, с которой он делил квартиру в Лос-Анджелесе — онапослала его куда подальше, и ему пришлось убраться восвояси, оставив квартируей. Она была Ритой Блэкмор.

И хуже всего, она была его матерью.

— Надин?

Она не обернулась. Она превратилась в черный силуэт, которыйможно было отличить от других черных силуэтов, только когда она переходилаулицу. Потом она окончательно исчезла на черном фоне гор. Он еще раз позвал еепо имени, но она не ответила. Было что-то пугающее в том, как она оставила его,просто растаяв в черноте.

Он стоял перед входом в магазин, сцепив руки, и лоб его былпокрыт каплями пота, несмотря на вечернюю прохладу. Его призраки вновь были сним, и наконец он узнал, как приходится расплачиваться за то, что ты несимпатичный парень: ты никогда не будешь уверен в мотивах своих поступков,никогда не сможешь определить, чего ты больше принес человеку — добра или зла,никогда не сможешь избавиться от кислого привкуса сомнения во рту и…

Он резко поднял голову. Глаза его расширились и чуть невылезли из орбит. Снова занялся ветер и жутковато завыл в каком-то пустомдверном проеме. Ему показалось, что где-то далеко он слышит стук каблуков вночи. Стук стоптанных каблуков где-то в предгорьях, который доносит до негопрохладная волна утреннего ветра.

Стук пыльных каблуков, держащих путь в могилу запада.

Люси услышала, как он вошел, и сердце ее бешено подскочило.Она велела ему успокоиться — возможно, он просто вернулся за своими вещами, —но оно успокаиваться не желало. «ОН ВЫБРАЛ МЕНЯ, — стучало у нее в мозгу в ритмубыстрившимся ударам сердца. — ОН ВЫБРАЛ МЕНЯ…»

Слезы заструились у нее по щекам.

Дверь открылась, и она увидела его силуэт в дверном проеме.

— Люси? Ты не спишь?

— Да.

— Можно я зажгу лампу?

— Да.

В свете затрепетавшего язычка пламени лицо его выгляделобледным и взволнованным.

— Мне надо тебе кое-что сказать.

— Не надо ничего говорить. Просто ложись спать.

— Я должен сказать это. Я…

— Ларри? — Она села. — С тобой все в порядке?

Он заговорил, словно не услышав ее вопроса.

— Я люблю тебя. Если я тебе нужен, то я буду рядом с тобой.Но у меня есть сомнения по поводу того, насколько ты счастлива со мной. Я врядли буду для тебя идеальной парой, Люси.

— Поживем — увидим. А пока ложись.

Он лег. После того как они кончили заниматься любовью, онасказала, что любит его.

Только через три дня они узнали о том, что Надин Кросспереехала жить к Гарольду Лаудеру.

Он посмотрел на нее смущенно, но она лишь улыбнулась емусвоими спокойными, темными глазами — глазами молодой девушки на викторианскойкартине.

— Извини меня, — пробормотал он.

— За что? — спросила Надин, не отрывая глаз от его лица.

— Тебе это, наверное, не доставило особого удовольствия.

— Напротив, я чувствую себя удовлетворенной. Ты молод. Мыбудем заниматься этим столько, сколько ты захочешь.

Он посмотрел на нее, не в силах сказать ей что-нибудь вответ.