Луиза Сан-Феличе. Книга 2 - Александр Дюма

— На английском, — отвечал кардинал. — Я читаю по-английски, а капитан Белли — ирландец. К тому же я полагаю особо важным, чтобы столь значительный документ был от первой строки до последней написан рукою адмирала.

Нельсон кивнул, показывая, что не видит препятствий к тому, чтобы удовлетворить это пожелание, и отклоненным назад почерком, характерным для людей, которые пишут левой рукой, начертал следующие строки (мы сожалеем, что в бытность нашу в Неаполе, имея перед глазами оригинал, не смогли сделать с него автографию):

«Контр-адмирал Нельсон прибыл 24 июня с британским флотом в бухту Неаполя, где обнаружил, что с мятежниками заключен договор о капитуляции; этот договор, по его разумению, не может выполняться до ратификации его Их Сицилийскими Величествами.

Г.Нельсон».

Посол взял заявление из рук адмирала и приготовился прочесть его вслух кардиналу, но тот знаком показал, что этого не требуется, взял бумагу из рук посла, прочитал, а затем сказал, поклонившись:

— Милорд, теперь мне остается просить у вас последней милости: прикажите доставить меня на берег.

— Соблаговолите, ваше преосвященство, подняться на палубу, — отвечал адмирал, — и те же люди, которые вас сюда привезли, проводят вас обратно.

И он жестом предложил Руффо пройти на лестницу.

Поднявшись по ее ступенькам, кардинал оказался на палубе.

Нельсон стал на первую ступеньку почетного трапа и не уходил, пока кардинал не спустился в лодку. Они обменялись холодным поклоном. Лодка отделилась от судна и поплыла к берегу, однако пушки, которым надлежало почтить отбытие почетного гостя таким же числом залпов, что и его прибытие, на этот раз молчали.

Некоторое время адмирал следил взглядом за лодкой, но скоро на его плечо оперлась маленькая ручка и нежный голос шепнул на ухо:

— Горацио! Дорогой мой!

— Ах, это вы, миледи! — сказал Нельсон, вздрогнув.

— Да… Человек, за которым мы посылали, здесь.

— Какой человек?

— Капитан Шипионе Ламарра.

— Где он?

— Его провели к сэру Уильяму.

— Привез ли он вести относительно Караччоло? — с живостью спросил Нельсон.

— Не знаю, возможно, что и так. Но только он подумал, что осторожнее будет спрятаться, чтобы Руффо его не узнал, он ведь состоит у кардинала на службе как офицер для поручений.

— Пойдемте к нему. Ну, что же, довольны вы мною, миледи?

— Вы были восхитительны, и я вас обожаю.

После такого заверения Нельсон весь просиял, и они направились в апартаменты сэра Уильяма.

Вскоре мы не преминем узнать, что произошло между адмиралом Нельсоном и капитаном Ламаррой, а пока последуем за кардиналом, который возвращается с твердым решением (как он и сказал Нельсону), несмотря ни на что и вопреки всему, соблюсти договор.

Вследствие этого, вернувшись в свой дом у моста Магдалины, он тотчас вызвал к себе посланника Мишеру, командующего Белли и капитана Ахмета. Кардинал рассказал им, что капитан Фут по пути встретил адмирала и доставил из Палермо сэра Уильяма и Эмму Лайонну, которая вместо ответа королевы привезла разорванный Каролиной договор. Затем он поведал им о своем свидании с Нельсоном, сэром Уильямом и леди Гамильтон и спросил, достанет ли у собеседников решимости постыдно нарушить договор, подписанный ими в качестве полномочных представителей своих государей.

Все трое — Мишеру, представитель короля Сицилии, Белли, представитель Павла I, и Ахмет, представитель султана Селима, — выразили единодушное возмущение подобным предположением.

Тогда кардинал тотчас же вызвал своего секретаря Саккинелли и от собственного имени и от имени трех представителей, подписавших договор о капитуляции, составил следующий протест (есть ли необходимость снова напоминать читателям, что документ этот, как и все прочие, опубликованные на страницах этой книги, принадлежат к секретной переписке, найденной нами в потайных ящиках короля Фердинанда II?).

Вот он, слово в слово переведенный на французский язык:

«Договор о капитуляции замков Неаполя является полезным, необходимым и почетным для армии короля Обеих Сицилии и его могущественных союзников короля Великобритании, императора Всероссийского и султана Блистательной Порты оттоманской, ибо посредством сего договора остановлено кровопролитие и прекращена смертоносная гражданская война, вспыхнувшая между подданными Его Величества, а также и потому, что следствием упомянутого договора является изгнание общего врага.

Ко всему прочему, договор этот был торжественно заключен между представителями вышеназванных держав и комендантами замков, и было бы отвратительным преступлением против общественного доверия нарушить его либо допустить малейшее от него отклонение. Представители вышеназванных держав заклинают лорда Нельсона признать договор; они заявляют, что полны самой твердой решимости соблюдать его во всех без исключения пунктах и возлагают всю ответственность перед Богом и людьми на каждого, кто посягнет на неукоснительность сего договора».

Руффо, а после него и трое остальных подписали этот документ.

Мишеру, не без основания опасавшийся репрессий против заложников, среди которых находился его родственник, кавалерийский офицер, носивший ту же фамилию, взялся лично доставить это заявление на борт «Громоносного». Но все оказалось напрасным: Нельсон не пожелал ни устно, ни письменно что-либо подтверждать от имени Фердинанда. Он действительно не знал, каковы окончательные намерения короля, ибо тот, желая ускользнуть от первых взрывов гнева Каролины, как мы уже знаем, велел заложить карету и сбежал в Фикудзу.

Но для Руффо дело было ясно: письма, полученные им от королевской четы, определенно указывали, каким образом их авторы намерены действовать, а если бы у него оставалось на этот счет хоть малейшее сомнение, его рассеял бы один вид молчаливой, но непоколебимой Эммы Лайонны, этого сфинкса, хранящего тайну королевы.

Утро 25 июня протекло в непрерывных поездках из главного штаба на борт «Громоносного» и обратно. Неудачливыми представителями на этих переговорах были Трубридж и Болл со стороны Нельсона и Мишеру со стороны кардинала; мы говорим неудачливыми, потому что Нельсон и Гамильтон, движимые одним и тем же умонастроением, выказывали все больше решимости порвать договор и возобновить враждебные действия, а Руффо все упорнее настаивал на соблюдении условий капитуляции.

Именно тогда кардинал, не желая оказаться соучастником нарушителей договора, принял решение собственноручно написать генералу Массе, коменданту Кастель Нуово.

Послание было составлено в следующих выражениях: