Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

Минул двадцать пятый круг. Сюркуф коротко выругался и приказал остановиться. ДозирЭ отвязали, бросили на каменные плиты пола и окатили холодной водой. Его осмотрел лекарь и одобрительно кивнул. «Колесо правды» вновь показало себя безупречным механизмом; несмотря на все пытки, тело молодого человека находилось в значительно более приличном состоянии, чем можно было ожидать.

Вскоре ДозирЭ очнулся. Он был несколько удивлен, поняв, что жив и почти невредим. Пленника посадили в особое кресло, которое служители «залы Мужества» не без иронии называли «троном», и приковали железными обручами.

Разглядев перед собой лицо Сюркуфа, молодой человек попытался издевательски улыбнуться.

– Если ты думаешь, что перенес испытания, – сказал Сюркуф, – то глубоко ошибаешься. Всё еще впереди! Если бы ты только мог представить, что тебя ожидает, то отдал бы гароннам саму душу за возможность сейчас же умереть.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – саркастически отвечал ДозирЭ, с трудом превозмогая страдания. – Насколько мне известно, ты блестящий выдумщик на все эти штучки. Ведь для тебя убийство человека, в том числе и невинного, самое обычное дело, ведь так?

– Что ты имеешь в виду? – зашипел Сюркуф.

Он покосился на своих помощников, которые только что опустошили очередной кувшин вина и теперь, скучая, проявляли некоторое любопытство к разговору. Вишневый жестом приказал им отойти. Теперь свидетелем разговора мог быть только Белмодос, которому Сюркуф, видимо, всецело доверял.

– Как? Неужели ты не помнишь? – ДозирЭ сделал вид, что удивился. – Ристалище, капронос по прозвищу Проклятый скиталец, и пять бешеных дикарей-бедлумов, вместо двух мирных капроносов-конников. Блестящий подлог. Нельзя и представить плана коварней. А какая идея! Интересно, сколько ты заплатил распорядителю? Инфект, десять, сто? Или так заставил, от имени своего всемогущего воинства?..

– Ты догадлив, мой друг, – криво ухмыльнулся Сюркуф.

– Однако план не удался, – продолжал ДозирЭ, пытаясь пошевелить руками, туго стянутыми обручами в запястьях. – На удивление всем, бедлумы были повержены. Что же дальше? Во избежание расследования, остается только одно – убить распорядителя. И вот мы находим его с метательным ножом в сердце…

– Ты прав, всё было именно так, – кивнул насупившийся Вишневый, – но умничаешь ты напрасно, поскольку на самом деле почти ничего не знаешь.

– А что я должен знать?

– Ну, хотя бы то, кто сподвигнул великолепного эжина Туртюфа на тот поединок в акелине.

– Так это было твое письмо?! – воскликнул ДозирЭ. – Туртюф перед смертью передал его мне, поведав о неких таинственных врагах, возжелавших расправиться со мной чужими руками.

– Поскольку ты вряд ли когда-нибудь отсюда выйдешь, я не вижу надобности что-то от тебя скрывать. Да, это было мое письмо, – не без гордости сообщил Сюркуф. – Когда я узнал, что делом заинтересовался сам Божественный, то послал самого способного своего помощника на поиски свитка. Он выкрал его у тебя, и оно было немедленно предано огню.

– Какое коварство! – сверкнул взглядом пленник.

– Бедный Туртюф! – сокрушался тем временем айм Вишневых плащей. – Он был одним из лучших поединщиков Грономфы. Но к сожалению, ты и с ним справился…

Тем временем в залу вошел цинит и что-то сообщил Сюркуфу. «Препроводите его сюда!» – потребовал тот.

Вишневый успел поведать еще о нескольких своих кознях, едва не приведших к гибели ДозирЭ, причем делал он это, смакуя подробности. Молодой человек был ошеломлен. Наблюдая за ним, Вишневый был наверху блаженства. Что за чудесный миг – поверженный враг, истекающий кровью, униженный, подавленный!

– Однако ты еще не знаешь самого главного! – заметил он. – Ты не знаешь, почему вам с люцеей сегодня так и не удалось бежать, кто вас предал. Немного терпения, мой друг, и я избавлю тебя от слепоты.

Тут послышался шум шагов, лязг железных дверей, и в «залу Мужества» степенно вошел белоплащный воин. Это был Одрин. Подойдя ближе, он приложил пальцы ко лбу, приветствуя Сюркуфа, и с презрительной усмешкой взглянул на ДозирЭ.

– Как чувствует себя моя юная красавица Зирона? – с улыбкой спросил Одрин у Сюркуфа.

– Всё в порядке, – отвечал с такой же ехидной ухмылкой айм Вишневых плащей. – Вместо золотого берктоля она получила двести ударов по пяткам, а потом ею занялись мои лучшие помощники. Я видел ее некоторое время назад. Знаешь что, Одрин, боюсь, ты больше не сможешь вкусить ее прелестей. Она находится теперь в самом жалком состоянии и вряд ли когда-нибудь обретет былую свежесть.

– Это печальная новость, – равнодушно бросил дорманец, с интересом разглядывая бывшего товарища по Белой либере, превратившегося в некое бесформенное существо, почти голое, едва живое, с телом, покрытым запекшейся кровью, синяками и порезами. Если б только не знакомый сверкающий взгляд исподлобья…

– Но есть и хорошее известие, – сообщил Сюркуф, – Зирона рассказала все. Она являлась тайным письмоносцем и не однажды вручала ДозирЭ послания от Андэль. Известно также и о содержании этих посланий. Плутовка оказалась любознательной и все свитки не только прочитала, но и запомнила, слово в слово.

– Превосходно… А что с этим храбрецом?

– О! Наш безумно влюбленный до сих пор молчит. Но ничего, пройдет день-два, и он во всем сознается. А когда покончим с побегом, я докажу, вот увидишь, что он был иргамовским лазутчиком и хотел убить самого Инфекта.

Тут ДозирЭ поднял голову и укоризненно произнес, обращаясь к Одрину:

– Как ты мог?.. Как ты мог, мы же были друзьями? Вспомни, как мы сражались плечом к плечу. Я спас тебе жизнь!

Одрин лишь коротко усмехнулся, отчего его тонкие, словно земляные червяки, губы причудливо изогнулись.

– Я не просил тебя спасать мне жизнь, – с вызовом сказал он. – Я прежде всего служу Божественному и готов выполнить любое его поручение, а также поручение его военачальников. Сказали бы мне подсыпать тебе в пищу яду, и я сделал бы это, ни на мгновение не задумавшись. И, честно говоря, испытал бы при этом даже некоторое удовольствие (Сюркуф согласно закивал). Однако, к великому сожалению, кое-кто оказался недостаточно дальновиден и слишком добр. Мне было поручено всего лишь наблюдать за тобой и сделать так, чтобы ты как можно скорее забыл свою бывшую возлюбленную… Что же касается дружбы – что общего может быть между знатным дорманцем, чей род положил начало нескольким монаршим династиям и владеет несметными богатствами, и каким-то грономфским бедняком, потомком презренных рабов?

– С чего ты взял, что я потомок раба? – нетвердым голосом вопрошал ДозирЭ.

– Это проще простого, – отвечал за Одрина Сюркуф. – Когда я сообщил твоему родичу – Вервиллу, что ты продался иргамам, – а признаюсь тебе, что мы вынуждены были и его как следует допросить, – Сюркуф хитро прищурился, – старик сильно занемог и через несколько дней умер. Тогда мы обыскали его жилище, но, к моему великому разочарованию, не нашли ничего предосудительного. Единственное, что меня заинтересовало, – это твой родовой жезл. Из него-то я и узнал, что твои предки были рабами.