Дублин - Эдвард Резерфорд

Лорд Маунтуолш ожидал в тени, полускрытый колонной, когда Финн О’Бирн подошел к гробнице Стронгбоу. Лорд был одет в скромное пальто с поднятым воротником, а тонкий шарф прикрывал нижнюю часть его лица. Маскировка простая, но эффективная. Так мог выглядеть любой дублинский торговец.

— Рассказывай все! — приказал он.

Финн дал ему краткий отчет обо всем, что видел.

— Это начнется в десять, — сказал он. — Они запустят ракету.

И он объяснил, по какому маршруту должен идти Эммет.

— Хорошо. Я скажу, чтобы в замке были готовы к десяти. Ничто не насторожит бунтовщиков. Мы хотим, чтобы они вылезли на свет. Я пока буду дома, но в половине десятого приеду в простом экипаже к старой больнице Святого Иоанна. Встретимся там, потом вместе пройдем по Томас-стрит. Думаю, маскировка у меня удачная.

— Да, милорд. Но зачем вам идти на Томас-стрит?

— Чтобы мы с тобой могли своими глазами увидеть, как появятся Эммет и мой сын. Может, их не смогут узнать другие, а сомнений в их вине быть не должно. Когда их будут судить, все должно пройти безупречно. — Он глубоко вздохнул. — Я намерен сам свидетельствовать против.

Да, теперь у Финна не осталось сомнений в ненависти графа Маунтуолша.

Уже днем что-то пошло не так.

В два часа Эммет отправился в ближайшую гостиницу вместе с руководителями отряда из Килдэра. Отсутствовали они долго. А когда вернулись, Эммет был бледен.

— Нам, возможно, придется действовать без Килдэра, — тихо сказал он Уильяму. — Они недовольны подготовкой. — Эммет вздохнул. — Ты ведь знаешь, мы все делали в чертовской спешке. Но возможно, кое-кто из них останется.

В середине дня, хотя у складов оставались еще сотни человек, стало тише. Но сомнения людей из Килдэра подействовали на некоторых дублинских командиров, и еще несколько групп ушли. Когда около семи вечера снова появился Финн О’Бирн, Уильям объяснил ему, что произошло. А через несколько минут Эммет позвал их обоих.

— С теми людьми, что сейчас здесь, и с теми, что придут из Уэксфорда, и еще с теми, кто откликнется на сигнал ракетой, у нас все же хватит сил, чтобы удивить Дублинский замок, — заявил он.

Незадолго до восьми часов О’Бирн ушел.

— Посмотрю, может, удастся привести еще людей.

— Возвращайся к десяти, — сказал Эммет.

— Возьми оружие, — добавил Уильям и дал Финну одно из складных копий Эммета. — Можешь спрятать это под пальто.

— Спасибо, — поблагодарил О’Бирн.

Прошло два часа с тех пор, как карета с сидевшим в ней лордом-наместником выехала из ворот Дублинского замка и покатила к Либертису.

Лорда-наместника просили приехать в замок еще днем, из-за сообщения о том, что на эту ночь задуман большой бунт. Но и лорд-наместник, и главнокомандующий, генерал Фокс, отнеслись к этому скептически.

— Граф Маунтуолш может говорить все, что ему вздумается, — с раздражением заявил лорд-наместник, — но есть ли хоть какие-то подтверждения? Он сказал, где найти этих бунтовщиков? И откуда он о них узнал? Мы что, должны выйти на улицы и стрелять в каждого пьяного в субботний вечер?

— Сигналом к началу бунта станет ракета в десять часов, — вмешался генерал Фокс.

— В прошлый раз, в День взятия Бастилии, когда этот дурак начальник полиции без надобности потревожил толпу, тоже ракеты летали.

Но все же солдат в самом замке и в казармах по соседству привели в состояние боевой готовности. Однако к шести часам лорд-наместник решил, что с него довольно.

— Пусть солдаты остаются в состоянии готовности! — приказал он. — И еще заприте ворота замка. Этого достаточно. И дайте мне знать, если революционеры начнут действовать. Я еду домой.

Одной из самых приятных сторон его службы было то, что должность давалась вместе с великолепным особняком в изумительном по красоте Феникс-парке. Когда карета представителя короля катила мимо Либертиса и через Лиффи, он размышлял о том, что рассказывал ему его предшественник о характере графа Маунтуолша.

Лорд Корнуоллис не выбирал выражений.

— Этот парень — просто чертова заноза в заднице!

И как обычно, Корнуоллис оказался прав.

Джон Макгоуэн оглядывал все вокруг. Оставалось меньше двух часов до назначенного часа. И как же ему увести прочь мальчишку?

Это восстание наверняка должно обернуться катастрофой. Макгоуэн чувствовал это нутром. И внезапно с ужасом понял, что братьев Смит нет поблизости. Эммет снял пальто и надел зеленый мундир. В нем он выглядел просто замечательно, однако Макгоуэн подозревал, что мундир служил еще и другим целям. Он помогал Эммету войти в роль, чтобы не оставалось уже возможности повернуть назад. Это было нечто вроде рыцарских доспехов.

Но что думал молодой Уильям? Осознавал ли он, что все они идут на смерть? В половине девятого Макгоуэн решительно подошел к Уильяму и предложил немного подышать воздухом во дворе. Эммет в это время писал сообщения разным отрядам.

Воздух снаружи был теплым. Во дворе отдыхали люди. Ракета на шесте длиной в восемь футов и с огромным запалом стояла в пусковом устройстве, глядя в небо. Остановившись рядом с ней, Макгоуэн тихо произнес:

— Все самые лучшие ушли.

— Знаю, — спокойно ответил молодой Уильям.

— Мы должны спасти Эммета от него самого. Восстание провалится, и мы потеряем вообще все.

— Но выбор сделан. Он не повернет назад. Я знаю его.

— А ты?

— Я не брошу своих друзей.

Это было произнесено очень решительно. Уильям решил для себя, как жить, и теперь собирался сам выбрать для себя смерть. Макгоуэн посмотрел на него с восхищением.

— Да, верно, — сказал он и вернулся в дом.

И какого черта ему теперь было делать?

Прошло еще десять минут. Эммет все еще сидел за столом, писал, но Макгоуэн заметил, что время от времени тот нервно вскидывает голову.

Макгоуэн отправился побродить по территории складов. Никто не обращал на него внимания. Он осмотрел разное оружие и в конце концов выбрал большой тяжелый пистолет, который засунул за пояс. Еще он подобрал несколько кусков ватина. В одной комнате он уже видел лестницы и мотки веревок. Он взял маленький моток и повесил на плечо. Потом заметил рулон бинта, взял и его тоже.

В основном план у него созрел. А после того ему предстояло импровизировать. В главной комнате ждали Эммет и около сотни мужчин. Макгоуэн снова вышел во двор. Было без четырех девять.

Макгоуэн прогулялся по улице. Людей вокруг было мало. Поблизости находилась парочка гостиниц. Спускались сумерки. Фонарщик начал свой обход. Это был странный, двусмысленный момент суток, граница между днем и ночью. Макгоуэн глубоко вздохнул и бегом ринулся обратно во двор склада.